считает меня … соперницей?
Граф Андрей молча кивнул.
— И что же теперь делать? — Ирине стало страшно, не столько за себя, сколько за отца и братьев.
— Вам надо изменить ситуацию так, чтобы императрица поняла, что внимание императора к вам связано исключительно с государственными интересами.
— Но как? Что я могу?
Забела удивлённо взглянул на Ирину, как будто она только что сказала саму большую глупость в мире:
— Вы? Да вы можете всё! Императрица прежде всего женщина и она хочет быть красивой и желанной для своего супруга, а вы та, кто ей может в том помочь.
Сначала Ирина не поняла, что Забела имеет в виду, но потом до неё дошло:
— Вы о кримах?
— Да, — обрадованно выдохнул граф, — о кримах. По секрету вам скажу, что у императрицы есть на её несомненно прекрасной коже некие пятна
— После родов? — Ирина сразу поняла о каких пятнах идёт речь
Забела кивнул и продолжил:
— Предложите ей решение, и она примет вас
И Забела поведал Ирине свой план, как через Елизавету Туманову можно передать кримы императрице так, чтобы она сразу их не выкинула.
Ирина сразу повеселела и поблагодарила графа за помощь.
— Ну что вы, Ирэн Леонидовна, я забочусь и о своих интересах, — соблазнительно улыбнулся граф. А Ирина предпочла сбежать, пробормотав, что уже поздно и пора ехать обратно в поместье.
А в поместье её ждал сюрприз, он был ещё маленький, но уже принял своё первое взрослое решение.
Глава 24
Ирина приехала в поместье к ужину. На воротах карету с Ириной встречал сам Никодим. Лицо у него было загадочное. Ирине стало тревожно:
— Никодим, что-то случилось? С Танюшей что-то?
Никодим продолжал загадочно молчать.
— Да что ты молчишь?! Никодим! — Ирина стала терять терпение
Никодим наконец ответил:
— Да всё в порядке, Ирэн Леонидовна, просто к вам гость приехал
Ирина недоумённо переспросила:
— Гость? Ко мне?
Обернулась, посмотрела на Забела, но тот «сканировал» взглядом Никодима.
А Никодим между тем продолжал:
— К вам гость, сейчас кашу с молоком кушает
Ирина понимала, что ничего страшного не случилось, иначе бы Никодим не позволил себе шутить, но что это за гость такой, да ещё и кашу с молоком… Мысль сверкнула «яркой молнией», неужели?
Быстрым шагом Ирина прошла к дому, дверь распахнулась, Ирина практически вбежала в холл:
— Где? — спросила у дворецкого
Тот сразу понял о чём речь и показал наверх: — в столовой
Практически перепрыгивая через ступеньку, Ирина пробежала на второй этаж, вошла в столовую, а там…
— Сынок…
Маленький темноволосый мальчик с такими же глазами, как и у Ирэн спрыгнул со стула, на котором сидел до того момента, когда Ирина вошла в столовую и замер, видимо, не зная можно бежать к маме или нет
— Сынок, сыночек, — Ирина не знала, что это было, то ли сердце прежней Ирэн внезапно сбилось с ритма, увидев сына, то ли она, Ирина, уже полюбила этого «маленького принца» и сейчас эта любовь белой большой птицей разворачивалась у неё в груди распахивая золотые крылья, чтобы обнять согреть и этого мальчика.
Мальчишка сорвался с места и побежал, влетел в распахнутые руки Ирины, прижался всем своим маленьким худеньким телом и вдруг заплакал горько-горько, вздрагивая. Ирина уткнулась губами в тёмную макушку, хотела сказать что-то успокаивающее, но почувствовала, что тоже не может говорить, потому что слёзы потекли по щекам водопадом.
Прошло ещё немало времени пока все успокоились. Когда Ирине наконец удалось остановить слёзы, и Саша перестал вздрагивать острыми плечиками, выяснилось, что все остальные тоже поддержали слезоразлив. Утирала глаза платочком Пелагея, странно поджимал губы Леонид Александрович, шмыгала носом Глаша, и только Танюша хлопала глазками, не понимая, нужно ей тоже плакать или нет.
— Ну давайте уже, садитесь за стол — Пелагея как обычно, взяла командование за столом на себя, — дайте дитю доесть, ишь какой худющий, просвечивает весь.
Уже после ужина все собрались в большом зале, где стояли диваны и куда недавно привезли огромный мохнатый ковёр, на котором сразу полюбили валяться мальчишки. На низкий круглый столик накрыли чай с пирожными и стали знакомиться. Оказалось, что братья Ирэн помнили, что у них есть старший племянник, а вот Танюша видела брата впервые:
— «Это мой блатик? Не тон-тон?» — тихо спросила она
Ирина подтвердила:
— Да, Танюша, это Александр, Саша, твой брат
Танюша подошла к Саше и заглядывая ему в лицо, всё-таки он был повыше сестрёнки, несмело его обняла, доверчиво прижавшись щёчкой. Потом повернула головку, посмотрела на Ваню с Димой и важно произнесла:
— Теперь у меня тоже есть блат, вот
Все дружно рассмеялись, а близнецы тоже подошли к так и стоящим Саше с Танюшей и хлопнули по плечу Сашу:
— Мы твои дяди, но ты можешь называть нас по имени
Танюша заверещала:
— Тон-тон они, не дяди
Все снова рассмеялись.
Как бы Ирине ни хотелось узнать, каким образом малыш добрался до поместья, но расспрашивать клюющего носом Сашу было неправильно. Было видно, что мальчик сильно устал. Ирина взяла Сашу за руку и повела в подготовленную комнату. Хотя братья и настаивали, чтобы Сашу поселили вместе с ними, она решила, что пусть Саша пока поживёт поближе к ней.
Едва головка мальчика коснулась подушки, он сразу уснул. Ирина вышла и пошла вниз, надо было поговорить с Пелагеей, та всегда всё знала.
Что интересно Забела она не видела с того самого мгновения как вошла в столовую. Но когда Ирина вышла из детской он откуда-то появился и молча прошёл в кухню вместе с Ириной
Пелагея была на кухне, напротив неё за столом сидел старик. Ирине показалось, что она его уже где-то видела, но вот где?
Увидев господ, старик вскочил, но Ирина приказала ему сидеть.
Это оказался дворецкий из столичного дома барона Виленского, Захар. Ирина вспомнила, что видела его в первый свой день в этом мире, это он открыл ей дверь и потом сажал в карету, отправляя сюда в Никольское.
Захар рассказал, что, когда барин уехал, какое-то время баронесса ещё сдерживалась, но с каждым днём становилась всё смурнее, всё больше придиралась и к слугам, и к Саше. А однажды слуги слышали, как она Саше выговаривала, что вот мол женится отец, приведёт в дом молодую жену, а его, Сашу значит, ушлёт в дальнее имение вместе с ней, потому как никому ни Саша, ни Елена Михайловна не нужны. И должен Саша — это понять и тётку слушаться.
Старик выпил взвара из большой глиняной кружки и продолжил:
