— Эй, что такое… — пробормотал Бенни, пытаясь встать.
Колено уперлось ему в грудь, и он стал хватать ртом воздух.
Темпест уставилась на лицо взломщика, пока яркий луч фонаря не заставил ее зажмуриться. Лезвие ножа больно впилось в нежную кожу на горле.
— Только крикни, и я перережу тебе глотку, — пообещал человек. — А перед этим отрежу член твоему жеребцу. — Он прижал ее к кровати, уселся верхом и посветил ей на грудь.
Рука в перчатке стала ласкать ее грудь, и Темпест негодующе замычала.
— Один звук — и грудь у тебя станет очень плоской. Только закричи у меня. — Он сильнее надавил острием на горло.
Темпест помотала головой. Вот черт, подумала она, сейчас он ее изнасилует и разрежет на куски. Но она не собирается сдаваться без боя. В какой-то миг он станет беззащитен, и тогда она врежет ему коленом и выцарапает глаза длинными акриловыми ногтями. Если уж ей суждено умереть, она, по крайней мере, заставит его пожалеть, что он не выбрал другую жертву.
— Где фотоаппарат? — спросил мужчина, слегка отодвигая нож.
Темпест глотнула, но не издала ни звука. Во рту была сушь. Она выдохнула с облегчением. Эти скоты не собираются ее насиловать, они лишь хотят заполучить этот чертов фотоаппарат.
— Отвечай на вопрос.
— В сумке под столом, — сказала Темпест.
— Вот видишь, как все просто. — Первый слез с нее и направился к столу. Вытащив большую сумку для фотокамеры, расстегнул молнию и вынул цифровик. Тут же включил дисплей и стал смотреть рисунки.
— Это они, — сообщил он спутнику.
Выключив дисплей, извлек карту памяти. Потом швырнул фотоаппарат на пол и развернулся к Темпест.
— Если хоть слово напечатаете в своей газетенке — мы вернемся и посмотрим, что у вас обоих внутри.
Через несколько секунд мужчины скрылись за дверью.
Темпест и Бенни лежали в темноте и тяжело дышали.
— Скоты, — произнесла Темпест и коснулась горла, куда упиралось острие ножа. — Черт.
Она включила лампу у кровати. Кончики пальцев были влажными и алыми.
Бенни взглянул на нее.
— Господи, Темпест, он же тебя ранил!
Он сел и придвинулся к ней.
— Дай-ка я взгляну, — попросил он, вытирая кровь уголком простыни.
— Да ничего страшного. Просто царапина.
Бенни внимательно осмотрел порез.
— Давай-ка промоем. — Он подполз к тумбочке и взял очки. — Думаешь, это как-то связано со Стоун и «Газетт»? — спросил он, ведя Темпест в ванную.
— Вряд ли ради снимков они пошли бы на такие крайности. Вооруженное вторжение, грабеж, угрозы. Не стоит того, чтобы провести всю жизнь в тюрьме. — Она включила верхний свет и стала рассматривать порез в зеркале.
Бенни намочил полотенце и осторожно вытер кровь.
— Но кто-то без этих снимков просто жить не может, — продолжала Темпест, вздрагивая — порез щипало от мыла.
Бенни промыл рану водой и досуха промокнул кожу.
— Даже шрама не останется.
Она шлепнула его по круглой голой ягодице.
— Спасибо, малыш.
Темпест обернулась полотенцем и прошествовала в спальню. Она удостоверилась, что дверь заперта, и закрыла ее на цепочку.
— Сразу надо было так сделать.
— Вообще, когда я устраивался на работу, я не подписывался на такие штуки, — сказал Бенни, стоя у кровати и расправляя простыни. — Может, позвонить в полицию?
— Не будь тряпкой. Разве ты не понял, что все это значит? Мы попали в центр заварушки. Это же первоклассный материал. — Она взглянула на сумку для камеры. — Правда, загвоздка в том, что они забрали у нас карту памяти.
— Ну, не совсем, — сказал Бенни.
Темпест встала прямо перед ним.
— В смысле?
Бенни улыбнулся и стянул с нее полотенце.
— В смысле, пока ты принимала душ, я подключился к рабочему серверу и загрузил на него все снимки.
Темпест посмотрела на юношу, и обольстительная улыбка скользнула по ее губам. Она провела пальцами сначала по его груди, затем по животу и опустилась на колени между его ног.
— Тогда ты заслужил хорошее вознаграждение.
Записка Чонси
Коттен скинула туфли и села на гостиничную кровать, а Уайетт опустился на стул напротив нее. Рядом с ним на маленьком столике стояло ведерко со льдом, два пластиковых стаканчика и две банки колы. Перед тем как постучать в дверь Коттен, Уайетт задержался у автоматов по продаже напитков и льда. Он смотрел, как Коттен скручивает свои каштановые волосы и закалывает их. Он подумал, что она чем-то похожа на Лею. Такая же миниатюрная, и даже когда старается быть сильной и уверенной в себе, в ней просвечивает наивность.
Лея.
Воспоминание о невесте заставило его тихо простонать. Несмотря на химиотерапию и все сопутствующие ей мучения, лимфома одержала верх. Уайетт не знал, сможет ли забыть о ней и избавиться от боли.
— О чем ты так серьезно задумался?
Уайетт заморгал:
— Ты напоминаешь мне одну бывшую знакомую.
— Правда? Надеюсь, она была прекрасна и неотразима?
— Сказать по правде, очень.
Коттен сняла покрывало с изножья кровати и набросила его на плечи.
— Как так получается, что днем в пустыне жарко, а ночью холодно? Я, конечно, знаю научное объяснение, но в моей бедной голове это не укладывается.
Уайетт бросил лед в стаканчик и открыл банки с диетической колой.
— Сейчас бы чаю или чего-нибудь покрепче…
— Ничего лучше у нас нет, — сказал он, наливая колу в стаканчик и протягивая ей. Даже ее руки напоминали ему руки Леи — маленькие, с тонкими длинными пальцами, — правда, без обручального кольца.
— Спасибо. Хотя холодные напитки я предпочитаю с алкоголем.
— Я люблю «Столичную». А ты? — поинтересовался он.
— «Абсолют».
— А я было решил, что такая девушка, как ты, должна пить белый «Зинфандель».
Коттен рассмеялась:
— Ты не первый, кто во мне ошибается.
Уайетт налил себе «Ред булл» и сделал глоток.
— Впрочем, я пью все, кроме джина, — уточнил он.
— Однажды крепко перебрал и до сих пор раскаиваешься?
— Если честно, ни разу даже не пробовал.
— А почему тогда не пьешь?
— Долгая история, — ответил он, давая понять, что не хочет больше вопросов о джине. Перелистывать эти мрачные страницы не было смысла.
