моей просьбе.
Моя схема рабочая, но сегодняшний сутки — самый опасный отрезок времени. Конструктор может поднять шум, так как пришлось выполнять сложнейшую сборку по спецзаказу в ущерб иным налаженным процессам производства, а… спецзаказа-то и нет. Но обычно Виктор трезвонит с жалобами мне. Будет хуже, если попадет на Сигала или Каина.
Отправляюсь на поиски Танечки, но ее нигде нет. Она всегда про все и всех знает, так как бегает по небоскребу целый день, но все сотрудники, у которых интересуюсь, не видели секретаршу сегодня.
Пешком шагаю до площадей хранилища.
За горло и за сердце дергают невидимые нити. Дискомфорт ощущается даже в метках. Что-то шипит, рычит и скребет когтями по душе.
Тоскую по Каину.
Планирую держаться стойко и не воссоединяться с ним до вечера.
Надо проверить насколько подобное состояние критично.
Но ночью… меня иногда в тревожный жар бросало. Ко всему прочему, я уже привыкла спать на его теплом теле как на матрасе. Каин говорит, что раньше оборотни жили частично под землей.
Представляю, как я спала бы на нем в землянках и все равно утопала в тепле. Оказывается, под особняком Рапидов сохранилась часть подземного замка, построенного другим родом оборотней, и Каин хотел бы мне его показать. Это там он хранил каменный ошейник. Поэтому я пока… не горю желанием туда спускаться.
В необходимом мне отсеке включенный свет перемигивает, а потом от перенапряжения половина ламп угасает.
Не проблема, мне и на ощупь все станет понятно.
Хранилище расположено на отдельном плато, и присоединено к небоскребу мостом, укрытым стеклом.
Удачно отделяю «жидкий» двигатель от дрона, и оттаскиваю железяку в сторону.
Полноценная контроль управления, конечно, отсутствует, но когда спланирую, где дроны смогут полноценно поразмять крылышки, тогда подцеплю замыкающую плату на каждый из них. У меня есть доступ к централизованной системе, и я тайком создам отдельный проект, используя для моих прототипов общую навигацию.
По-видимому, этот шорох был не первым, но я, как всегда, пропустила что-то важное.
Аслан останавливается под электрическими лучами одной из ламп. За ним, в тени, выпрямляется Танечка. Первое, что замечаю — белокурая девушка будто не дышит.
— Яна, — заговаривает он грудным ровным голосом. — Как ты?
— Почти, как обычно, — отвечаю быстро и… обыденно? Я имею в виду, все это похоже на западню, ну и что дальше? В последнее время «Ново-Я» охраняется как сокровищница дракона.
Правда, не воодушевляет, что несмотря на меры безопасности, Аслан проник внутрь.
Планшет в моей ладони покачивается, когда Аслан приближается на шаг.
Выражение на его лице становится столь изумленным, что я едва не оглядываюсь.
— Ты… ты его истинная Омега! Льяна! — Аслан рассматривает меня по кускам, словно пытается найти взглядом именно тот, который в моей истинности и виноват. — У тебя даже своего запаха не осталось.
— А что, скалы не могут быть истинными? Дискриминация!
Прикусывать язык поздно. Вздыхаю. Две минуты разговора и я все выдала, как на допросе с использованием сыворотки правды. Не быть Яне Мишмол шпионом.
— Так даже лучше, если догадалась, — лениво ухмыляется он. — Но если ты льяна… Провиденье, — качает он головой и ногой аккуратно отодвигает кусок пленки в сторону, — как такое возможно?
— Магия науки, но я надеялась, ты мне расскажешь, — прижимаю планшет к себе покрепче.
Он коротко выдыхает и выкидывает руку в сторону Танечки. За время нашего разговора она ни разу не пошевелилась.
— А возможно все это к лучшему.
Аслан поднимает на меня ясные голубые глаза. Мягкими волнами светлые волосы закрывают уши и кончиками касаются уголков челюсти. Он выглядит значительно моложе Каина.
— Достаточно просто…
Он смотрит прямо и открыто. В нем нет ни злости, ни гнева, ни одной буйной эмоции.
Я понимаю, о чем думает Рапид-младший.
Достаточно просто убить меня.
— Зачем, — шепчу я, — Аслан?
И он понимает, о чем думаю я.
Зачем ты делаешь все это?
— Возможно, я не верю, что оборотни способны хоть когда-то перестать быть тварями, — пожимает плечами.
— Но т-ты… — запинаюсь я.
— Тебе не понять, — равнодушно бросает он, но его правое плечо становится беспокойным. — Аномалия внутри системы способна взглянуть на систему критически, если у аномалии есть сознание.
— Нужно быть создателем, чтобы провозглашать всю систему непригодной для жизни.
— Я им и стал, девочка. Вскоре и Альф не останется. Мне не нравилась система и теперь я ее поменяю.
Он снова вытягивает руку в сторону Танечки, но обращается ко мне со вздохом.
— Послужит дополнением к печальной картине, — бормочет он. — Сними блузку, — отдает он Альфа-приказ.
Пальцы касаются верхней пуговицы, но замирают. Собственно, я не собираюсь раздеваться, хотя хочется. Я вскидываю голову, а зубы скрепят. И пол под ногами… пол кажется песчаным карьером, сползающим вниз прямо со мной.
— Пора включать, и отойди подальше, — говорит он Танечке.
Пока я борюсь с приказом, уже расстегнув пуговицу, она выходит из тени. Раньше я не замечала насколько затуманены ее глаза. А теперь они просветленные и умные.
Она бросается на Аслана со спины, заливая верхнюю часть его туловища жидкостью. Волдыри пузырятся по коже ее рук и лица, так как Танечка облила саму себя, чтобы попасть на Альфу.
Со стеллажа она хватает нож, пока я стараюсь удержаться на ногах, от напряжения сопротивления приказу, а младший Рапид ревет от боли и оттирает жидкость с глаз.
Когда он резко поворачивается, Танечка рубит ножом собственные кисти.
Кровь теплым ручьем затекает мне в рот. Даже сквозь помутнение в голове я вытаскиваю нужную мысль на поверхность.
Танечка пытается отрезать собственные руки, чтобы избавиться от титановых браслетов. Их позвякивание внезапно оглушает нас острым, высоким звуком, то погружает в моторошную тишину, словно в мире исчезли все звуки до единого.
— Прости меня, Яна, — обращает она ко мне ясные голубые глаза. — Лучше умереть, чем жить как рабыня.
Оставив попытки сбросить браслеты, Танечка ударяет окровавленными кулаками по второму стеллажу как раз в тот момент, когда Аслан бросается на нее.
Содрогание пола расходится волной от угла, где она пытается сопротивляться Альфе. Плитки расползаются трещинами, а в стороне — там, где собралась кромешная темень — что-то падает и падает.
Я бросаюсь ей на помощь — руки Аслана душат Танечку за шею. Плитки по бокам поглощаются расколом, а мелко подрагивающий пол начинает крошиться.
— Беги, — старается прохрипеть она мне.
Не могу бежать, но пятками ступаю назад. Сознание, забитое будто ватой, начинает проясняться.
Зачем-то я кричу, когда пол под ногами Альфы и девушки обрушивается, а они вдвоем исчезают внизу, под обломками.
И теперь я бегу.
Плиты оживают под ногами, но
