светились, маленькие аккуратные пальчики гладили мага по лицу, розовые губки что-то шептали. Она медленно повернула голову, глаза цвета расплавленного серебра посмотрели на меня.
― Что-то не так, Лирель? ― король проследил за взглядом эльфийки и поднялся.
― Тьма пришла за ним, ― прошептала фаворитка короля.
«Если мышь не удавить вовремя, то из нее вырастит большая крыса», ― Тьма сплюнула и спрятала щупальца под пол.
Лирель вздрогнула, прикрыла глаза и провозгласила:
― И Тьма отступила пред ликом истинного Света.
Из-под пола донесся явственный смешок. Эльфы снова подобрались, маг откинул капюшон и подозрительно уставился на пушистый ковер у стены, Лирель закрыла глаза и воздела руки над головой:
― Да воссияет Свет!
Волосы эльфийки обратились белым пламенем, кожа засветилась, комнату залил нестерпимо яркий свет. Я успела юркнуть за спину мага, но даже в его тени чувствовались обжигающие волны силы, прокатывающиеся по комнате. Эльфы оказались охочи до силы не меньше, чем мои пауки, они с жадностью поглощали все, до чего могли дотянуться.
Сияние начало гаснуть, слегка пьяные от силы эльфы опустились в кресла. Тьма, наплевав на истинный Свет, кляксой растеклась на груди Риареля. Эльфийка, прикрыв глаза, возложила руки на пленного мага и торжественно произнесла:
― Тьма покинула его.
«И не поспоришь. Я же сверху лежу», ― не удержалась от шпильки клякса, деловито сползла на пол, втянулась в пол и поманила меня за собой, но тут Риарель открыл глаза. Эльфийка мягко улыбнулась ему, маг смотрел на нее с восторгом слепого, первый раз увидевшего солнце.
«На тебя Шен так смотрит, когда подачку клянчит. Оставь щеночка с его хозяйкой, пусть поиграют, потом отберем», ― Тьма снова поманила меня за собой.
Риарель припал к охотно протянутой руке. Ковер под ногами эльфийки полыхнул, рыжее пламя лизнуло подол платья и тут же вцепилось в подол платья и рванувшись верх, вцепилось в волосы. Маг кинулся на помощь, на Лирель сверху обрушился поток мутной воды. Ковер превратился в болото, в комнате разом запахло тиной и паленой шерстью. Сидящее в луже Дитя Света с ужасом ощупывало остатки своей серебряной шевелюры.
Черное щупальце бесцеремонно схватило меня за ногу и утянуло под пол.
В камере было неспокойно, черное море под ногами волновалось, пол и стены мелко дрожали, ведро с крышкой подпрыгивало на месте, грозя опрокинуться в любую минуту. А Тьма продолжала хохотать.
― Не смешно, ― я села на матрасе.
Ведро опрокинулось, крышка с громким стуком покатилась по полу.
«Хранитель Света в грязной луже ― это всегда смешно».
Черное щупальце вернуло ведро на место. Тьма грозовым облаком заклубилась в углу. Я прижалась спиной к стене и закрыла глаза, вокруг была темнота, надо мной горел ровным белым пламенем Риарель. Рядом с ним, то затухая, то ослепительно вспыхивая, метался Свет. Сила волнами текла сквозь Лирель, не останавливаясь ни на мгновение, и тут же растворялась в воздухе, ею уже был пропитан воздух во дворце, стены, парк. Скоро Свет заполнит здесь все, и тогда ручеек силы, утекающий за ограду парка, превратится в реку. И в мире не останется места Тьме.
«Думаю, мы ее прикончим раньше, чем это случится», ― пробубнила Тьма.
Я открыла глаза, вокруг была сплошная чернота, Тьма заполнила все пространство в камере от пола до потолка и продолжала тянуть новые силы из Бездны.
― Не сейчас, ― поводок натянулся, ― мы вполне можем подождать пару дней.
«Зачем?», ― поводок зазвенел как струна.
― Как думаешь, отправка королевы в камеру ― это давняя эльфийская традиция?
Тьма свернулась в маленький шар и зависла перед моим лицом:
«Дитя Света на троне?»
― Было бы удивительно, если бы глотнувшие силы эльфы не усадили ее на трон. Эльзу они никогда не любили, ― я сцапала шарик и отправила Тьму в клетку. ― А смерть королевы не вернет мне трон.
«И что будешь делать?»
― Сначала народная любовь, потом казни. И никак иначе.
Тьма хмыкнула и принялась спихивать в Бездну излишки силы. Я снова прикрыла глаза, надо мной ярко горел огонек Риареля, эльфийка и ее свита мерцали где-то в противоположном крыле дворца. Минуты текли, за дверью царила тишина, холод постепенно пробирался под тонкую ткань рубашки, не хватало еще заболеть.
Я поднялась и забарабанила в дверь, громко требуя улучшения условий содержания. Первые полчаса эльфы меня успешно игнорировали, когда же, наконец, дверь открылась, то на пороге обнаружился встречавший меня светлый маг.
― Вы что-то хотели, леди Эльза? ― он неожиданно учтиво поклонился и повторил: ― Так чем я могу помочь вам?
― Что это все значит? Как вы посмели отправить меня в эту ужасную камеру?! ― начала я, постепенно входя в роль Эльзы.
― Леди Эльза, я чувствую в вас Тьму, ― он коснулся моей головы. ― Да, я вижу, здесь все отравлено Тьмой. Как только Дитя Света изгонит ее из вас, вы сможете вернуться в ваши покои.
Черный шарик в центре клетки насторожился, а потом просунул щупальце сквозь решетку и помахал им у эльфа перед глазами. Маг даже не моргнул.
«Ага, видит он», ― перед носом эльфа щупальце свернулось в приличных размеров кукиш.
Я гневно уставилась на мага:
― Это возмутительно! Я ваша королева, и я не останусь в этой камере ни минуты! ― и решительно шагнула вперед. Эльф не растерялся, с его пальцев потекло вязкое сонное заклятье, оно словно кисель растеклось по телу неприятной липкой волной, на миг сковало меня и тут же рассыпалось. Эльза, не понимавшая в магии ничего, с небольшим опозданием, но все же обрушилась в объятья светлого мага. Эльф оказался не промах, легко, словно пушинку, поднял взял меня на руки и аккуратно положили на тюфяк, немного постоял надо мной, горестно поцокал языком и вытащил из небытия пуховое одеяло. Сон подкрался незаметно.
Я брела по бескрайней снежной равнине, дыхание осыпалось под ноги мелкой ледяной крошкой, куртка покрылась белой коркой инея. Где-то там впереди должен быть город, стихийники не выдают беглецов, им хватит сил противостоять всем Лордам империи. Только бы дойти. Недавно стихнувший ветер завыл с новой силой, ему вторили пока еще далекие голоса своры гончих, над равниной, перекрывая шум ветра, поплыл звук охотничьего рожка. Ноги отказывались идти быстрее, вьюга с хохотом бросала в лицо одну пригоршню снега за другой, идти приходилось почти вслепую. Наст под ногами треснул, нога ушла под ледяную корку до колена. Я полетела лицом в снег, вьюга закружила
