собой просто чёрные прямоугольники, внутри которых зияла бездонная пропасть. В них, как и в небезызвестной картине Казимира Малевича, угадывалось неизвестное, странное и даже пугающее. Впрочем, каждый видел в этом своё. Артём не был ценителем высокого искусства и своеобразного гения здешнего маркетинга, однако чёрные плакаты непроизвольно притягивали взор, одновременно заманивая и отталкивая своей простотой и глубоким смыслом.
Чем глубже они въезжали в город, тем понятнее становилось, что он совершенно пуст. Или казался таким на первый взгляд. Лицо Евы оставалось невозмутимым. Её совершенно не настораживал вид мрачного города, не говоря уже о странных билбордах и отсутствие работающих приборов автомобиля. Зато из динамика как ни в чём не бывало продолжала литься уже поднадоевшая мелодия. Её звук уже давно перестал расслаблять и погружать в спокойствие. Сейчас она, скорее, нагнетала и без того странную тягучую атмосферу тревожности.
Как и ожидалось, ни единого человека им не встретилось. Ни на въезде в город, ни на его широченных улицах.
– Ева, – обратился к задумчивой попутчице Артём, – остановись, нужно поговорить.
– О чём? – обрубила девушка. – О Ваших дурацких историях?
– Да! – воскликнул Артём. – Именно о моих дурацких историях. Неужели ты не видишь того, что происходит вокруг?
– А что там происходит? – градус раздражения заметно усилился. – Сейчас я просто высажу Вас прямо на дороге, и на этом наше знакомство, уважаемый охотник, скоропостижно законч…
Она не успела закончить фразу, как машина ударилась о что-то мягкое и даже слегка подпрыгнула, подминая под себя чёрную фигуру. В то же мгновение лобовое стекло покрылось тонкой паутинкой трещин.
– Господи, что это? – закричала девушка, резко вжимая педаль тормоза в пол.
Машина проскользила по мокрому асфальту ещё несколько метров и остановилась.
– Нет, нет, нет, – испуганно тараторила Ева, – я сбила человека, этого не может быть.
– Без паники, я пойду проверю, – как можно спокойнее произнёс Артём и открыл дверь.
По лицу неприятно заструились холодные капли непрекращающегося ливня. Видимость была минимальна. За пеленой дождя спокойно прятались огромные чёрные силуэты высоких многоэтажек. Они с интересом разглядывали малюсенькую машину, остановившуюся посреди пустынной улицы. Ни единого источника света не пробивалось сквозь вуаль вечной ночи.
В десяти метрах позади автомобиля лежал непонятный кусок брезента. Артём медленно направился к нему, не забывая при этом оглядываться по сторонам. Громко причитая, из машины вышла Ева. Чёрной кляксой тушь размазалась по лицу и уже стекала на подбородок.
С каждым шагом Артёму становилось яснее, что это вовсе не брезент, а громоздкое человеческое тело. Оно не шевелилось. Скорее всего, удар был чересчур сильным, выжить после такого шансов практически не было. Одежда на великане казалась абсолютно чёрного цвета и совершенно не отражала блеск дождевых капель. Скорее всего, именно это и не позволило вовремя заметить возникшее на дороге препятствие.
Артём сделал ещё несколько шагов и остановился у изголовья странной фигуры. Сбитый человек лежал на животе лицом вниз. Из-под него растекалась чёрная как смоль лужа.
– Нет, нет, нет, – в отчаянии тараторила Ева, остановившись в нескольких шагах от тела, и закрыла заплаканное лицо ладонями.
Аккуратно взявшись за край плаща, Артём попытался перевернуть человека, а дальше случилось то, от чего кровь застыла в его жилах. Фигура пошевелилась. Вначале еле заметно, затем резко подняла полы плаща, которые оказались похожими на тонкие перепончатые крылья. Страшный рёв оглушил Артёма. За ним последовал сильный толчок вскочившей на лапы твари. Её рост достигал не меньше трёх метров, а размах крыльев доходил до пяти. Они будто закрыли собой и без того чёрное небо. Ева истошно завопила. Чудовище устремило свой взор на девушку. Налитые кровью глаза стали похожи на демонические рубины, сверкающие в абсолютной темноте. Белёсые длинные зубы оскалились в жуткой гримасе. Кожа зашевелилась на всём лице, мерзко вибрируя и исходя волнами.
– Беги! – закричал Артём, стараясь переманить тварь на себя, но Ева не сделала и шага.
Она выглядела загипнотизированной ужасным монстром. Он смотрел на неё неистовым взглядом. Его крылья затрепетали в предвкушении.
– Вам, мерзким насекомым, бежать уже некуда, – противным человеческим голосом произнесло существо, – этот мир мой. Я сожру ваши души и растерзаю тела. Никто не имеет права вторгаться в моё царство.
– Кто ты такой? – в ужасе промолвила Ева.
– Такие как вы привыкли называть меня Морфей. Я страж, повелевающий всем, что находится за линией грёз. В моей власти души и разум. Я повелитель и проводник в царстве воспоминаний и призрачных надежд.
– Если ты существуешь, значит это, действительно, всего лишь сон, – прошептала девушка, не в силах отвести взгляда от леденящей душу сущности. – Я хочу проснуться, я могу проснуться, и тебя не станет.
– Ахаха, не всё так просто, – оскалившись, загоготало чудовище. – Есть небольшое правило, которое нарушать не стоит. Все сны рано или поздно заканчиваются, но есть и такие, которые могут длиться бесконечно долго. Вечный кошмар. Заточённые в них души навсегда переходят под мою власть, становясь моей собственностью, и я никому не позволю забрать их. Особенно таким как ты, – оно указало длинным и острым пальцем на Артёма. – Ты не имел права вторгаться в чужие сны и тем более пытаться увести мою пленницу. Ева моя и всегда будет моей!
– Я здесь не по своей воле! – перебарывая страх, твёрдо заявил Артём. – И эта девушка никогда не будет чьей-то собственностью, отпусти нас и все это закончится. Мы не сделали ничего плохого. Просто отпусти!
С этими словами он сделал шаг в сторону открытого и монотонно гудящего автомобиля.
– Я пришёл сюда не для того, чтобы осуждать поступки. Я проводник в собственное царство комы и бесконечных фантазий, – глаза Морфея продолжали пожирать Артёма красными рубинами. – Эта девушка моя. А я не люблю, когда какое-то ничтожество вторгается в мои владения.
Воспользовавшись моментом, Ева попятилась назад к машине.
– Она - не собственность! – Артём как мог, продолжал отвлекать монстра. – А ты - не царь или бог! Ты просто очередное порождение больной фантазии, которое растворится точно так же, как и все предыдущие. Ты ничто, тебя не существует…
Закончив
