встретить волшебного помощника, который свалится им на голову специально, чтобы спасти Димку. Нет, в такое Тедди точно не верила. Но лес хоть и выглядел вполне обычным, был тихим, и Тедди боялась, что здесь водится какая-нибудь тварь, способная закончить то, что начала каменная.
Первым делом она обнаружила, что тускло, но светится Димка. Он до Голоса Мары и после того, как отдал его Нинке, практически не светился, лишь едва заметные блестки были заметны на коже, словно магия и его не обошла. Просто обделила. Странно было видеть это, когда Матильда светилась в магическом зрении как самая яркая лампочка, даже глазам становилось больно, а Димка был ее полной противоположностью. Но теперь он светился. Совсем несильно, но почти весь. И оттого особо заметен был черный провал в груди.
Тедди замотала головой, отгоняя это зрелище, но взгляд сам возвращался к провалу, не темному, нет, черному. Словно в груди брата поселилась маленькая, но очень опасная черная дыра.
Тедди всхлипнула.
– Ты там потерял свое сердце, да? – шепнула она. – Но не умер. Потому что ты все-таки дракон? А драконы могут жить без сердца.
Она вытерла слезы.
– Мы спасем тебя, – твердо произнесла она.
Она гнала от себя мысль, что тоже могла умереть, но почему-то выжила. Ее спасла магия? Может. Что толку об этом думать.
Стараясь больше не смотреть на Димку, хотя взгляд то и дело скользил по черной дыре в его груди, она огляделась снова. В потемневшем лесу мелькали искорки магии – птицы или что-то вроде того, но Тедди быстро забыла о них. Ведь впереди за деревьями виднелся куда более яркий свет, очень похожий на тот, что светил далеко позади них, манивший к Проходу в мир-ловушку.
И именно туда медленно, но уверенно шел Димка. Теперь, когда она отпустила его руку, он снова шел и шел, не оглядываясь, не защищаясь от острых веток или густых колючих кустов. Он даже провалился в какой-то ручей и не остановился ни на мгновение – шел, хлюпая одной кроссовкой.
В темноте даже на далекий свет Перехода идти было страшновато, поэтому Тедди принялась бормотать себе под нос, стараясь не выпускать из поля зрения спину Димки. Не видеть его безжизненное лицо с поблескивающими пустыми белками глаз было легче.
– Возможно, меня спасло то, что у меня было два сердца. Интересно, они оба сохранились или оба превратились в такую же дыру? Или осталось одно? А тогда какое, мое или птичье? Но если меня спасло это, то почему погиб тот летун, об которого мы с Димкой споткнулись? Сколько вопросов! И никаких ответов.
Она вздохнула и попыталась разглядеть свои сердца. Но ей не удалось, конечно. Она вообще толком не видела собственную магию и понятия не имела, сильно ли светится сама.
– Интересно, что та штука ест, когда к ней не валятся летуны или школьники, – продолжила бурчать Тедди. Чем ближе они были к новой кротовине, тем страшнее ей было, и тем быстрее она бормотала под нос что угодно, лишь бы собственным голосом заглушить этот страх. – Может, птичья колдунья отправляет к нему тех, кто забрел на болота? Или там есть и другие Переходы? Сколько раз туда залетали птичьи королевы и гибли при попытке вернуться в свой мир, интересно? Хотя нет, не интересно.
Тедди собиралась постоять у Перехода и набраться смелости, ведь неизвестно, что ждет дальше. Этот мир был скучным, но спокойным. Может, ей просто повезло, но пока они не встретились ни с какими чудовищами или ядовитыми испарениями, а вот про следующий мир Тедди ничего такого не знала.
– А удалось бы исправить Димкину беду, превратив его в летуна или снова в мыша? – Нежелание сейчас менять мир заставило мозги Тедди шевелиться быстрее. Она даже собиралась попробовать – хуже ведь не будет, а если получится, то они вдвоем перейдут в новый мир.
Но, разумеется, у Димки были другие планы. Не останавливаясь и даже не замедляя шаг, он нырнул в Переход и исчез. Тедди рванулась следом.
В первое мгновение Тедди едва не завизжала от ужаса, увидев, что под ногами снова камни. Но она быстро поняла, что это просто скалы. Вдалеке виднелись небольшие чахлые деревца, упрямо держащиеся крепкими корнями за каменистую почву, где-то внизу протекала река, по крайней мере, именно так Тедди решила, видя тонкую серебрящуюся ленточку на дне ущелья. Что-то это все ей напомнило. Где-то она видела похожие горы и похожую реку. И пусть там были замки и зеленая растительность, было слишком похоже, чтобы оказаться простым совпадением.
Тедди чуть опоздала. Она вспомнила, конечно, но уже после того, как их с Димкой накрыла огромная тень с крыльями. Только и успела растопырить руки, как курица крылья. Или не курица. Как Сол, когда пытался защитить ее. Потом ей показалось это даже забавным, но сейчас она точно так же пыталась прикрыть собой более высокого Димку, который сам не мог сделать ничего – ни броситься обратно в Переход, ни скрыться за скалами.
Глава двадцать четвертая, в которой Тедди беседует с Огромным ужасным драконом
Дракон – не меньше Матильды, а то и больше, пожалуй, но глубоко зеленого цвета с крошечными золотистыми искорками вдоль гребня – тяжело опустился над ними так, что бежать стало некуда, – за спиной лапы и хвост, а впереди изогнулась шея, поднося огромную уродливую голову прямо к детям.
– Я не ем принцесс и маленьких драконов, не бойся, принцесса, – пророкотал дракон.
И вот же магия! Тедди была уверена, что этот дракон говорит на неизвестном ей языке, но она его понимала! Может, дело было в ее Голосе?
Зажмурившись от возникшего перед лицом частокола острых длинных зубов, Тедди не сразу поняла, что дракон улыбается.
– Дело не в магии, принцесса, – пояснил он. – Прости, но в тебе магии меньше, чем в скорлупках яйца, из которого я когда-то вылупился. Но было бы странно, если бы нас не понимали принцессы!
– Вы говорите со мной мысленно! – сообразила Тедди и покраснела от досады.
Как она не заметила? Матильда тоже говорила с ней в ее голове, а слышимый всем рокот куда меньше походил на речь, чем то, что слышалось!
– Маленькая принцесса и драконий детеныш без сердца… Интересная компания, – ничего не ответил на ее возглас дракон. – Из какого мира вы пришли?
– Это долгая история, – нерешительно ответила Тедди, которая хоть и понимала, что дракон вряд ли в процессе разговора проголодается настолько, чтобы
