Тем более в тот момент, когда ему реально светила в нём собственная жилплощадь!
Профессор в приватных разговорах не раз обещал «потерпеть ещё один годик», но, чем ближе становилось лето, тем больше он тосковал по Первопрестольной, да и по Наталье Ефимовне – тоже.
В конце концов договорились, что Фёдор Алексеевич проведёт в Москве отпуск, и вернётся в Минск. С такой согласованной позицией решили отправиться на встречу с руководством.
Но нежданно-негаданно случилось событие, в один миг изменившее их первоначальные планы…
В обед на адрес профессора Плечову пришла странная телеграмма: «Завтра в 16.00. Встречай. Б.».
Поэтому серьёзный разговор с ректором в тот вечер Ярослав решил не начинать. И Фролушкина убедил не делать этого. А как только профессор открывал рот, сразу дёргал его за рукав:
– Завтра, батя… Негоже нам в праздничный день забивать голову начальства своими личными просьбами!
46
В каком месте должна состояться встреча с куратором – Плечов догадался сразу. На центральном железнодорожном вокзале, гостеприимно распахнувшем свои главные двери, несмотря на затянувшуюся реконструкцию.
Ровно в четыре часа дня к нему причалил изрядно потрёпанный ролсс-ройс «Серебряный призрак» – на таком ещё сам Владимир Ильич Ульянов-Ленин в начале двадцатых по столице ездил.
Молодой человек, сидевший за рулём, с виду был ничуть не старше Ярослава (как стало известно позже – даже на один год младше) и очень походил на него. Среднего роста, стройный, поджарый, с узкими, плотно стиснутыми губами и острыми скулами да, к тому же в очках, надёжно скрывающих от посторонних взглядов умные, пытливые глаза.
Незнакомец нажал на клаксон и жестом пригласил оглянувшегося на звук Плечова в салон своего ретро-автомобиля, на заднем сиденье которого сидел Александр Дмитриевич Баламутов.
– Ну, здоров, Яра…
– Здравия желаю!
– Как дела?
– Лучше не бывает!
– Знакомься, Копытцев Алексей Иванович, – он похлопал по плечу лихо гнавшего по минским улочкам водителя. – Мой преемник, младший лейтенант госбезопасности…
– Ошибаетесь, капитан! – бросил баранку влево шофёр, сворачивая с центральной магистрали.
– Когда успел?
– Четырнадцатого апреля вышел приказ – уже после вашего увольнения.
– Две ступени миновал – круто! Даже в сравнении с моей, тоже неслабой, биографией…
– А вы… Чем провинились? – участливо полюбопытствовал Ярослав.
– В нашей конторе причин не объясняют… Не справился с работой – и до свидания… Ежова арестовали, а меня отправили поднимать народное хозяйство. Для тебя же – ничего не изменилось. Только отныне будешь работать не со мной, а с Алексеем Ивановичем. Надеюсь, вы быстро найдёте общий язык. Слишком много у вас общего…
– Мы практически одногодки. – Копытцев наконец остановил свой взбесившийся автомобиль возле какой-то дамбы через одну из местных речушек, до которой Ярослав почему-то пока не добрался, хоть с недавних пор ради разнообразия старался бегать в разных направлениях. – К тому же в один год стали студентами и, ясное дело, закончили свои вузы.
– А где вы обучались?
– В МГУ имени Ломоносова!
– Ого! Действительно, мы словно близнецы-братья…
– Не спешите удивляться – главные сюрпризы ещё впереди… С августа одна тысяча девятьсот тридцать восьмого я проходил обучение в университетской аспирантуре, но был из неё отозван и откомандирован для прохождения службы в центральном аппарате НКВД. Так что давай на «ты», Яра.
– Давай… Как там Москва?
– Строится! Скажи, почему ты ничего не сообщил нам о том, что Цанава затребовал из столицы все материалы на Фролушкина?
– А как я мог это сделать, не раскрыв себя?
– Ну да… Ну да… Хорошо, что запрос попал в секретариат к Шапиро; тот сразу всё понял, вызвал меня, вдвоём мы и склепали нужную характеристику.
– Спасибо!
– А с какой стати Фомич взялся за профессора?
– Да сам я в этом виноват, сам. Слишком настойчиво продвигал его кандидатуру для чтения лекций в НКВД.
– Впредь будь осторожнее.
– Буду.
– А теперь главное, ради чего мы и примчались за столько километров… Ты ни при каких обстоятельствах не должен покидать Минск до особого распоряжения.
– Понял. А Фролушкин?
– Тоже. В отпуск можешь его отпустить – до конца августа, но не дольше… Ясно?
– Так точно, товарищ капитан…
– Лёша… Просто – Лёша… Тем более что мы с тобой в одном звании.
– Серьёзно?
– Серьёзней не бывает. Причём – с одного дня и, что самое поразительное, согласно одному приказу.
– Вот чудеса!..
47
Ольга отправилась гулять с малышом (точнее, Ярослав предусмотрительно спровадил её с глаз долой, чтобы не мешала разговору, который он всё время откладывал в долгий ящик).
И вот час пробил!
– Давай присядем, сынок… На дорожку, – предложил Фролушкин, осторожно опускаясь в новое кресло, за спинкой которого стоял уже собранный чемодан. – Заодно и поболтаем.
– Начинай, батя, – впервые осмелился назвать его на «ты» Плечов: чисто для того, чтобы подчеркнуть их близость и истинное родство. Родство душ.
– Я не раз замечал твою заинтересованность в некоторых моих делах и теперь попытаюсь внести ясность в наше, надеюсь, теперь общее дело.
– Заинтриговали…
– Но прежде хочу услышать твоё признание…
– В чём?
– Кто тебя приставил ко мне, с какой целью и как ты будешь себя вести, если наши совместные потуги увенчаются успехом?
– Согласен… Хоть я и давал слово никому не раскрывать своё истинное лицо. Но… – Ярослав поднялся с табуретки, на которой сидел, и зачем-то задёрнул штору. – Но, ближе познакомившись с вами, понял, что никогда ещё не встречал на своём жизненном пути такого великодушного, светлого, чистого человека, как вы, дорогой мой Фёдор Алексеевич.
– Спасибо.
– Посему считаю себя свободным от всех взятых ранее обязательств и спешу сообщить вам, что являюсь сотрудником одного из самых секретных подразделений НКВД, а именно секретно-шифровального отдела.
– Я это давно понял, сынок…
– Хотя сейчас он наверняка носит другое название – наше руководство меняет вывески с пугающей регулярностью.
– Это плохо. Преемственность – наиважнейшее качество для служб, ответственных за обеспечение безопасности государства.
– Вы это им скажите.
– Сделаем – при первом удобном случае.
– Ранее в мои обязанности входило следить за вашими высказываниями и действиями, вроде как направленными на разрушение социалистического общественного строя, но не так давно мне удалось убедить руководство «конторы» в том, что вы не враг, и все ваши исследования не имеют целью опорочить советскую действительность.
– Это чистая правда!
– И тогда предо мной поставили новое задание: выведать всё, что вам известно о золотых апостолах.
– А ты уверен, что они существовали?
– Да.
– А, может, я их выдумал специально, чтобы обеспечить себе индульгенцию режима, чтобы, таким образом, застраховать себя от неминуемого преследования? Что скажешь по поводу такого поворота, сынок?
– Статуи были. Это подтвердили все мои начальники, коих за последние два с половиной года сменилось немало. Бокий, Шапиро, Баламутов, Копытцев… С одним из
