тоже уникальна. Я сам свою голову ломаю.
— Тогда пробей мне канал. Дай группу поддержки. Ты лучше знаешь, что делать… Как и когда отключить сигнализацию, увести охрану, отвлечь семью…
— У него нет семьи, — не сдержался босс.
— Тем проще, — быстро вставила она.
— По крайней мере, официально… Дома, я это имею в виду.
— Вот! — победно подняла она руку. — Ты уже на полпути. Ты уже сказал "А". Мы думаем с тобой одинаково! Говори "Б".
Боссу принесли эспрессо. Как и ей. Реальность, словно локомотив, проскочила опасную стрелку, на которой могла дальше завертеться по кругу… как на детской железной дороге.
Босс посидел, попил кофе, подумал.
Она ему не мешала.
— Я посмотрю, какие у нас есть ресурсы, Анна, — наконец, сказал он. — Так, чтобы не вляпаться… — "Я" в первом слоге слова получилось громкое, резкое, лающее, немецкое "ja"…
Если он потом скажет, что это был гипноз, она согласится. Она вновь ковала свою личную реальность, в которой цель оправдывала это не самое садистское, унижающее босса средство. В крайнем случае она еще разик напомнит ему про "положительное Штази".
Босс еще посидел, попил кофе, посмотрел на нее.
В глазах у босса заиграл огонек.
— Анна, ты хочешь затеять дело, о котором я только мечтал в детстве… — улыбнулся он. — Я могу тебе только завидовать. И я это делаю, Анна. Прямо сейчас.
Глава 7. КТО В ДЖУНГЛЯХ ОХОТНИК…
Если у тебя дома, на самом видном месте, висит портрет не мамы, не папы и не детей, которых и так нет, а великого охотника Джима Корбетта и ты считаешь себя монашкой его "ордена", то у тебя два выхода — либо в итоге признать себя бездарной мечтательницей, либо хоть раз в жизни затеять настоящую охоту, в которой жертва получит полное право и явную возможность сожрать тебя саму…
Пока босс осваивал внутренние ресурсы, она больше всего опасалась звонка Медведева. Она была уверена, что положительного ответа он сейчас не даст, а вот позвонить и напроситься на новую встречу способен… Она даже внесла номер его мобильника в "черный список". Надеялась, что ненадолго.
— Тирамису?.. — спросил босс, когда они вновь встретились на старом месте.
Возникала традиция, а традиции немцам по душе.
— Все что угодно, только не это, — живо, по-русски взъерошилась она. — Мы ведь начинаем новую жизнь, Петер?
— О, да, Анна! — прибавил эмоций и Петер Шлегель. — Тогда я, с твоего позволения, пересяду к тебе поближе.
Он поднялся и пересел на стул с боку стола. Он был готов внести в традицию новизну.
— Теперь что? — спросил он.
— Торт фруктово-ягодный, — захотелось ей свежести в предчувствии того, что сейчас босс впервые будет показывать ей тайные, сверхсекретные схемы и планы… раз уж впервые сам решил назначить ей встречу на нейтральной территории, где не опасается секретных камер, в том числе собственных. — А ты?
— А выбери мне сама, Анна.
Она даже растерялась… и стала изучать меню.
Тем временем, босс извлек из папки уже сложенный вчетверо лист и стал разворачивать его очень сосредоточенно.
Она бросила косой взгляд: явно это был план особняка с прилегающей территорией.
— Ты сам когда-нибудь пробовал здесь тирамису? — спросила она его.
— Это было невозможно… — предельно точно ответил немец, не удивившись…
А жаль. Она надеялась, что удивится.
— Готов?
Босс только развел руками.
…Он сказал, что схему не отдаст ей, и она должна все запомнить здесь и сейчас, повторного показа не будет.
Он подтвердил, что это план особняка, который фирма "Тандем" арендует на территории пансионата.
Тогда она посмотрела на босса с чисто женским недоумением.
— Я понимаю, что тебе нужен его дом, — понял босс и стал объяснять ситуацию, в тоне его не прозвучало ни одной нотки оправдания. — Но представь себе, это и есть, по сути дела, его дом. Он в нем проводит и день, и ночь.
— Днюет и ночует…
— Спасибо. Именно так.
— Но когда случилось это невероятное совпадение, он ехал в коттедж, — заметила она.
— В твоей истории все было невероятно, — совершенно справедливо заметил босс, но тут же и поправился: — Почти все. Один раз за это время, которое мы наблюдали за ним, он ночевал дома… Кстати, к нему домой проникнуть гораздо сложнее. Там охрана, как на ядерной электростанции. Периметр сложный, ЧОП — самая элита…
"Нашел оправдание!", хмыкнула она про себя.
Босс стал рассказывать, что где и как расположено, где и как шатается и пьет водку охрана пансионата, и так увлекся, что начал пробрасывать немецкие слова и превратился в подростка, увлеченного сверхсекретным планом. Она даже полюбовалась на него: настоящий подросток! Наверно, так же он играл в суперагента Штази лет эдак… четверть века назад, не меньше. Кого тогда они ловили, где шпионили? Наверно, он, гэдээровский Петька Шлегель, мечтал проникнуть в святая святых какого-нибудь капиталистического ЦРУ… О чем еще мог мечтать примерный сын полковника Штази?
А вот откажись она сейчас от своей затеи — резко, с чисто женским коварством, без всяких разумных объяснений… Что будет? Ясно что. Она отнимет у него детскую мечту, на несколько мгновений он лишится всякой опоры — и можно будет брать его голыми руками. Только зачем? Она не метит на его место… Ее не пустят. Да ей и не надо.
— Ты, между прочим, сейчас очень злодейски улыбаешься, Анна, — бросил между делом всегда зоркий босс.
— А как ты мне предлагаешь улыбаться, Петер? В такой ответственный момент…
— Тогда продолжай улыбаться так… и я буду знать, что ты продолжаешь понимать, какой это есть момент, — всерьез повелел босс и продолжил.
По сведениям наружки, в особняке "Тандема" на рабочих местах за время наблюдения побывало всего двое сотрудников. Не считая Медведева. Нетрудно допустить, что вся фирма и есть эти три яйцеголовых мушкетера… Каждый раз хотя бы один из их оставался в особняке на ночь… Эта была единственная деталь, которая тревожила. Все остальное,
