тянулась к мобильному, чтобы позвонить и сказать какая же Альберт сволочь ледяная, что посмел вот так исчезнуть. Просто поставил перед фактом, наплевав на то, что в такой войне не бывает победителей и побежденных.
Мы оба проиграли.
Меня душил страх. Я не понимала, что скажу родителям, как будет идти бракоразводный процесс, а самое главное, что станет с Максимом.
Как я объясню сыну, что папа больше с нами не живет? Вот этот запоздалый стыд перед сыном и сделал меня беспомощной.
И даже спустя несколько дней тишины, десяток съеденных таблеток успокоительного, нескольких ночей без сна, я так и не поняла, что сказать сыну. Но я вечером воскресенья оделась в спортивный костюм, вызвала такси и набрала адрес аэропорта. Родители и Макс возвращались из отпуска. И меня трясло так сильно, что руки не могли удержать мобильный. Я постоянно роняла его на сиденье. Губы были все искусаны, а глаза воспалены.
Я слишком много плакала по предателю. Я слишком затянула похороны собственного брака. Я слишком…
Слишком сильно его любила, чтобы в одночасье, по щелчку пальцев, смириться с потерей и болью расставания.
До аэропорта оставалось буквально двадцать минут, и мои нервы натянулись до предела. Я туго сглатывала слюни и постоянно шмыгала носом. Когда такси въехало на парковку, я поняла насколько мое сердце сильно стучало по рёбрам. Его стук был словно эхо.
На негнущихся ногах я зашла в зону ожидания и пройдя пара раз взад-вперед, обессилено упала на кресло. Пальцы тряслись и были влажными. Липкими. Противными.
Я вытащила из сумки салфетки и стала вытирать руки.
Салфетку я выронила от звонкого детского родного голоса.
— Мама!
Максим бежал ко мне переодически оглядываясь на бабушку с дедушкой. Я встала с кресла и пошла навстречу сыну. Перед глазами все плыло, в голове звенели слова оправдания.
— Мамочка, мама! — крикнул Макс, когда добежал до меня и прыгнул ко мне, присевшей на корточки, в руки. Следом его догнали уже родители, и мама, поцеловав меня в макушку, стала что-то рассказывать про отпуск. Но я слышала только сына. — Мама, я так скучал. Я так скучал!
— Ой да ладно тебе, — пожурил его мой папа, и я вытерла слезы с уголков глаз.
— Мама ты самая лучшая, я так хотел увидеть тебя. Мама! — Макс снова обхватил меня за шею и потом отпрянув, спросил: — А где папа?
Глава 37
Слова как острые клинки влетели в сердце, и я только приоткрыла рот, на в силах сказать какую-нибудь ложь. Меня словно всю через мясорубку проспутили. В голове заметались варианты лжи, но все это оказалось запоздалым, потому что из-за спины прогремел голос мужа:
— А кто это самый страшный разбойник, а?
Макс взвизгнул, оглушив меня, и дернулся в сторону. Я медленно обернулась и увидела Альберта тоже в спортивном костюме и так же сидящего на корточках. Муж стиснул в объятиях сына и посмотрел на меня тяжёлым потемневшим взглядом.
— А что это ты позже всех? — усмехнулся папа, подходя к мужу и протягивая руку для рукопожатия.
— Парковка чокнутая. Три раза выплевывала карты. Ладно Леру высадил, а сам после поехал искать место, а то бы ждали нас двоих, — усмехнулся Альберт, взяв Макса на руки и протянув ладонь для рукопожатия моему отцу. А я так и застыла с приоткрытым ртом. Он что приехал только, чтобы родители и сын ничего не знали? Но они все равно узнают, когда начнется бракоразводный процесс. Они все узнают, когда Альберт не будет появляться дома, поэтому я не понимала, что муж преследовал, но сделала лицо кирпичом, изо всех сил подыгрывала.
Макс, сидя на руках у отца, трогал его щетину и утыкался носом в шею, Альберт не улыбался, нет, он приподнимал левый уголок губ, как бы в снисходительной усмешке. А я ощущала наравне с негодованием еще и лютую тоску.
— Папа, вы садитесь впереди, а то на заднем детское кресло, — сказал Альберт, посадив Макса в салон, а сам забирая у родителей багаж. Я подошла к багажнику и зашипела:
— Это что за театр одного актера? — у меня даже дыхание сперло от такого поведения мужа.
— А ты хотела сразу с дороги признаться, что мы разводимся? — едко уточнил Альбер и протянул: — Ну иди, говори, а я посмотрю.
Я прикусила губу, мечтая если не вцепиться мужу в шею, то как следует ее понадкусывать, но все же решила не форсировать события.
— Вот то-то же, — фыркнул Альберт и отодвинул меня одним движением от багажника, закрывая его. Когда рука мужа коснулась моей талии что-то непонятное и странное полетело по всему телу, словно страх, что таких прикосновений больше не могло быть. — Надеюсь дома хоть порядок?
Я задохнулась и сложила руки на груди. Саркастично спросила:
— Не суди меня по своей Наташе. У меня со всем всегда порядок.
— Особенно с выбором, — заметил Альберт. — Конечно, после выяснения диагноза важнее куда-то ускакать с девочками, чем выслушать слова радости от супруга, который за несколько дней только что не поседел.
— Так и знала, что твой барбер еще и волосы красит! — наигранно выдохнула я.
— В смысле? — уточнил Альбер и почесал кончиком пальца бровь.
— Седины что-то не видно, — припечатала я и открыла заднюю дверь. Села. Макс дернулся снова меня обнять, но ремни безопасности были сильнее.
— Папа! — вспыхнул Макс, когда Альберт завел машину. — Ты знаешь, что мы с дедой рыбок под водой снимали? Там у меня даже маска была. Представляешь?
Альберт наблюдал за сыном в зеркало заднего вида и улыбался, а отец заметил:
— Да, Альберт, это был незабываемый отпуск. Даже не знаю как благодарить… — отец похлопал мужа по предплечью, а Альберт легко отозвался:
— Папа, ну что вы такое говорите, какие благодарности, когда вы моего сына на море свозили, — муж выехал с парковки и перестроился в правый ряд.
— Так за твои деньги, чтобы не свозить? — усмехнулся отец, и я поджала губы, а Альберт поправил:
— Не за мои, а за наши с Лерой, это общее, — Альберт еще раз улыбнулся, заметив как меня перекосило при словах про деньги, потому что это моя была идея отправить сына с родителями на море, и муж только уточнил
