дышал.
— Вить, мне никто из твоих людей ничего не говорил, — аккуратно начала она, — я сама догадалась. — на самом деле догадалась Деби, но не говорить же ему этого? — Ты уж слишком странно себя вёл. А, поскольку, в принципе ты человек адекватный, то всему этому безобразию должно быть объяснение. Вот я и подумала…
— Что ты подумала?! — в гневе повернулся он к ней. — Что я пойду против воли своей кормилицы?!
— Так значит она точно против… Знаешь, а я ведь до конца не была уверена. Ты сейчас сам всё мне выдал. Никаких предателей не нужно. Что ж… Это всё объясняет. И дело оказалось вовсе не в трудностях общения или разном мировоззрении. Ты заинтересовался мной, ей это не понравилось. Дама Веста сказала тебе жениться на Мариам, как и было запланировано изначально. Ты не мог ослушаться и снова переметнулся к сестре. Но я тебе всё равно нравлюсь. Поэтому сейчас ты здесь, со мной. Однако, и это самое главное, ты никак не можешь определиться. С одной стороны ты не хочешь перечить кормилице, с другой — от меня отказываться ты тоже не желаешь. Вот и мечешься между двух огней. Тебя то в одну, то в другую сторону бросает. Вот откуда нелогичное странное поведение. Только, Вить, так не пойдёт. Сколько бы ты свадьбу не откладывал, но решать вопрос всё равно придётся. Или ты плывёшь по течению и женишься на Мариам, или рискуешь и выбираешь меня. В первом случае будет предсказуемая, комфортная, но скучная жизнь. Во втором, то есть в моём случае… Полная неизвестность. Я и сама не знаю, получится ли у нас с тобой что-то… Но если ты действительно меня хочешь… Можно побороться за счастье. Однако… Решение за тобой. Определяйся. В конце концов ты взрослый. Дважды женатый. Должна же быть своя воля?
— Да что ты понимаешь?! — налетел он на неё. — Я уже проявлял свою волю, не прислушивался к советам Весты, и что? Моя вторая жена. Она мне понравилась. Я женился потому что захотел. Кормилица была против. Она говорила, предупреждала, что эта тварь из себя представляет. Но я не слушал. Пленился хорошеньким личиком. В результате моя вторая жена меня предала. Самым наглым и бессовестным образом. Знаешь, как всё было? Я расскажу. Прямо в наших с ней покоях, прямо на нашей кровати, я застал её с любовником. Они лежали вместе обнявшись, никого не стесняясь. Когда я вошёл, эта дрянь ещё смела утверждать, что ничего не было, что её подставили! Представляешь? Лежит вместе с любовником и говорит, что я всё не так понял! Однако я не такой дурак. Я зарезал их обоих. Тут же. На месте преступления. Вот этими руками. — Виктор приставил к лицу Джилл свои ладони, демонстрируя их. Его чёрные глаза сверкали гневом. А Джилл… Смотрела в тёмные бездонные озера и тонула…
— И ты решил, что раз вторая твоя жена тебе изменила, то и я предам? Обоснование — мнение твоей кормилицы. Логика безупречная! — иронично воскликнула Джилл. — Слушай, если одно из яблок оказалось гнилое, это же не значит, что нужно навсегда отказаться их есть? Не повезло, да. Но жизнь продолжается. Я — не она, чтобы там не утверждала твоя кормилица. Между прочим, дама Веста меня совершенно не знает, ни разу не видела. Как можно делать вывод о совершенно незнакомом человеке? Послушай, Вить, — Джилл нежно положила ладошки ему на скулы, заглянула в глаза, — так не может больше продолжаться. Реши наконец для себя, нужна ли я тебе? Готов ли ты рискнуть, не оглядываясь и не жалея ни о чем? Если нет — иди лучше к Мариам и будьте счастливы. Если готов… В общем, когда и если ты будешь готов, тогда и приходи. А так нам больше не стоит видеться.
И Джилл вызвала свой аэроскейт и умчалась быстро-быстро. Он, даже если бы захотел, не смог бы её догнать. С тех пор их вечерние свидания прекратились.
Теперь… Теперь настало страшное. Её сердце разрывало на части. Оно болело, ныло, тосковало, никак не хотелось успокаиваться. Тысячи иголок пронзали его ежесекундно, не давая опомниться. Эти их с Виктором недосвидания с недопоцелуями прорастили зерно чувства, которое Джилл так старалась заглушить. Теперь это семечко взросло, пустило корни и приносило боль, неведомую ранее.
Джильда ходила как пришибленная. В глубине души она надеялась, что Виктор придёт, что он выберет её и снова придёт. Вернётся навсегда. Неожиданно появится у неё на террасе как ни в чем не бывало. Прижмёт к себе, поцелует и больше никогда не отпустит. Каждый вечер Джилл возвращалась к себе в комнату с этой надеждой. Но шли дни и ничего не происходило. Она вечер за вечером проводила в одиночестве.
С родными Джильда не общалась. Лишь Лео и Доминус удостаивались её внимания, и то по необходимости. Дядя и тётя на эту её замкнутость никак не прореагировали. Ну молчит племянница и молчит. Что такого? И Джилл такое положение вещей устраивало. Ей никого ни видеть, ни слышать не хотелось. И ей особо никто не интересовался. У всех свои заботы. Только лишь сестра, Мариам, временами бросит на Джилл укоризненный долгий взгляд. Что этот взгляд означал? Это вряд ли просьба о помощи: Мариам уже смирилась с браком. Неужели ревность? Но у Джилл не осталось ни моральных, ни физических сил это выяснять. Она твёрдо решила поскорее покинуть Партеллу. А для этого необходимо поторопить Доминуса. Дед должен придумать какой-нибудь выход для Таллинов. По крайней мере, Джилл на это надеялась.
Что касается Майкла, Джильда однозначно решила с ним расстаться. Деби права, во всём права. Незачем портить себе и ему жизнь. Только бросать песня по видеосвязи — пошло. Всё равно Джилл намеревалась в скором времени покинуть Партеллу. Вот и поговорит с Майклом при личной встрече. Ещё папа. Небось, сильно рассердится, что дочь его протеже отвергла. Но это всё такие мелочи! Лишь бы хоть как-то унять эту жуткую сердечную боль. Скорей бы она прекратилась!
В один из дней Джилл сидела в беседке у деда на острове. Девушка расположилась на скамье и глядела в одну точку немигающим взглядом.
— Что, влюбилась в кого? — в лоб, без прелюдий заявил ей подъехавший на коляске Доминус.
Джилл вышла из оцепенения и повернулась к родственнику.
— Прости, дедушка, но я не хочу об этом говорить.
— Э, нет! Так не пойдёт! Моя внучка — и грустит! Скажи деду — кто этот негодяй? На верёвке к твоим ногам его притащу
