Книга Крестики-нолики - Иэн Рэнкин

Стивенс был человеком терпеливым. Двое полицейских обошлись с ним сурово. В данное время к сержанту сыскной полиции Ребусу нельзя. Стивенс вернулся в редакцию, подготовил сообщение для номера, который подписывался в печать в три часа утра, а потом вернулся к дому Ребуса. В окнах квартиры все еще горел свет, но при этом у подъезда появились два новых мордоворота. Стивенс поставил машину на противоположной стороне улицы и закурил очередную сигарету. Его догадки превращались в уверенность. Две нити сходились в одну. Убийства и торговля наркотиками были как-то взаимосвязаны, а Ребус, судя по всему, был ключевой фигурой. О чем они с братом говорят в столь поздний час? Возможно, о планах на случай непредвиденных обстоятельств. Господи, он бы все что угодно отдал, лишь бы превратиться в этот миг в муху на стене гостиной! Все что угодно. Он знал репортеров с Флит-стрит, которые применяли сложные методы слежки – жучки, мощные микрофоны, подслушивающие устройства для телефона, – и спрашивал себя, не стоит ли и ему разориться на что-нибудь в этом роде.

Он формулировал в уме новые доказательства – доказательства с сотнями перестановок. Если эдинбургские наркобандиты занялись похищениями и убийствами, чтобы держать в страхе разную мелкую сошку, значит, дело и вправду принимает весьма неприятный оборот и в будущем ему, Джиму Стивенсу, придется быть еще более осторожным. Правда, Детине Поудину пока ничего не известно. Тогда допустим, что в игру вмешалась новая банда со своими новыми правилами. Это может привести к войне преступных группировок, как в Глазго. Но ведь в наши дни так дела не делаются. Или, наоборот, – делаются только так?

Все эти мысли, помогавшие Стивенсу не заснуть и оставаться настороже, он поспешно записывал в блокнот. Приемник в машине был включен, и каждые полчаса он слушал новости. Жертвой эдинбургского детоубийцы стала дочь полицейского. Во время последнего похищения убит мужчина – задушен в доме матери похищенной девочки. И так далее. Стивенс продолжал формулировать, продолжал строить предположения.

Причастность Ребуса ко всем убийствам еще не была установлена. Полиция не собиралась объявлять об этом – даже Джиму Стивенсу.

В половине восьмого Стивенсу с помощью подкупа удалось уговорить проходившего мимо продавца газет принести ему булочек с молоком из ближайшего магазина. Сдобные булочки, посыпанное сахарной пудрой, он запивал холодным как лед молоком. В машине было включено отопление, но он продрог до костей. Ему необходимо было принять душ, побриться и немного поспать. Не обязательно в такой последовательности. Но он был уже слишком близок к разгадке, чтобы сойти сейчас со следа. Он обладал упорством (кое-кто сказал бы даже – фанатизмом) хорошего репортера. Ночью он наблюдал, как подъезжали другие писаки и как всех их прогоняли прочь. Некоторые, увидав, что он сидит в машине, подходили поболтать и разнюхать, нет ли чего-нибудь новенького. Тогда он прятал блокнот и с равнодушным видом говорил им, что скоро поедет домой. Ложь, гнусная ложь.

Она была частью его работы.

И вот наконец они вышли из дома. Несколько человек с фотоаппаратами и микрофонами оказались, разумеется, тут как тут, но никто из них не проявлял чрезмерной бестактности, никто не толкался, не лез на рожон, не вызывал раздражения. Во-первых, это был убитый горем отец, во-вторых – полицейский. Никто не собирался ему докучать.

Стивенс наблюдал за тем, как Джилл и Ребус усаживаются на заднее сиденье стоявшего без дела полицейского «Ровера». Он успел рассмотреть их лица. Ребус выглядел изможденным. Этого и следовало ожидать. Однако прямая линия плотно сжатых губ придавала его лицу суровую решимость. Стивенса это слегка озадачило. У Ребуса был вид бойца, готового к сражению. Черт подери! А рядом с ним была Джилл Темплер. Она явно устала, устала даже сильнее, чем Ребус. Глаза красные, но в выражении лица тоже сквозило нечто необычное. Произошло что-то очень важное. Это понял бы каждый уважающий себя репортер-. репортер, отдающий себе отчет в том, что именно он хочет раскопать. Стивенс весь истерзался. Он нуждался в новой информации. Материал, который он собирал, был сродни наркотику. С каждой инъекцией Стивенс нуждался все в большей дозе. А в последнее время он с некоторой тревогой вынужден был признать, что нуждается в этих инъекциях не по долгу службы, а ради удовлетворения собственного любопытства. Ребус заинтриговал его. Джилл Темплер, разумеется, возбуждала интерес.

А Майкл Ребус…

Майкл Ребус еще не выходил из квартиры. Репортеры уже разъезжались, «Ровер» сворачивал с тихой Марчмонт-стрит направо, но полицейские остались на посту. Новая смена. Стивенс закурил. Ну что ж, попытка не пытка. Он вернулся к своей машине и запер ее. Потом, прогулявшись вокруг дома, выработал новый план.

– Простите, сэр! Вы здесь живете?

– Конечно, я здесь живу! А в чем дело? Мне необходимо добраться до кровати.

– Была тяжелая ночка, сэр?

Человек со слезящимися глазами потряс перед полицейским тремя бумажными пакетами. В каждом пакете лежало по шесть булочек.

– Я – пекарь. Работаю по ночам. А теперь, если вы…

– А ваша фамилия, сэр?

Разговаривая с полицейским, Стивенс успел разобрать несколько имен на табличке у домофона.

– Лейдло, – сказал он, – Джим Лейдло.

Полицейский сверился со списком, который держал в руке:

– Все в порядке, сэр. Извините за беспокойство.

– А что произошло?

– Скоро узнаете, сэр. Всего хорошего.

Сердце у Стивенса замерло: а вдруг дверь в подъезд заперта и тогда все его хитрости пойдут насмарку?! Он наудачу толкнул массивную дверь и почувствовал, как она подалась. Они ее не заперли. В тот день святой Стивен, его заступник, к нему благоволил.

В вестибюле он отделался от булочек и придумал новый тактический ход. Он поднялся на второй этаж к квартире Ребуса, стараясь не вдыхать смрадный кошачий запах. У Ребусовой двери он остановился перевести дух. Странно он себя чувствовал: сквозь навалившуюся усталость пробивалось ликующее возбуждение. Такого он не испытывал ни разу за все долгие годы работы. Ему нравилось это чувство. Пожалуй, сегодня ему может сойти с рук все что угодно. Он безжалостно нажал на кнопку звонка.

Пару минут спустя дверь, зевая, открыл заспанный, опухший Майкл Ребус. Наконец-то они столкнулись лицом к лицу. Стивенс помахал перед Майклом удостоверением. В удостоверении значилось, что Джеймс Стивенс является членом Эдинбургского бильярдного клуба.