с самого начала. Как только я согласился, его привели вечером ко мне с требованием стереть ему память.
- Так-так, и как же ты стираешь память?
- Технически я их не стираю, - со знанием дела начал он, - это лишь зелье на базе ядовитой железы йорогумо. Это яд, поражающий церебральные нейроны и вызывающий ретроградную амнезию. Токсины йорогумо настолько стойкие, что остаются в организме длительное время и не позволяют церебральным нефронам восстанавливаться даже с помощью обычных лечебных зелий.
Я жестом приказал ему остановить рассказ, пытаясь переварить сказанное.
- То есть ты каким-то своим ядом отравил мальчишку и вызвал у него амнезию?
- Во-первых, не своим. Синтезировать это зелье у меня не получается. Результаты оставляли желать лучшего. Один из неудачных случаев ты видел, - вероятно он имел ввиду кицунэ, - так что я реализую зелья профессора…
- Неужели Афанасия Максимыча?
Кирсновский утвердительно кивнул.
У меня в голове как-то не укладывалось, что этот жизнерадостный старичок с корабля, профессор биологии и ярый защитник животных занимается созданием столь страшных ядов.
- Он же говорил, что плывет ради изучения местной фауны, - удивился я.
- Ты думаешь, что этот хрыч потащится в такие дали просто для того, чтобы поглазеть на диковинных зверей и зарисовать их для энциклопедии? – Покачал головой химеролог.
- Черт бы с ним. Что там по поводу мальчика?
- Они процесс торопили, будто боялись, как бы тот чего лишнего не ляпнул. Как только убедились, что беспризорник потерял память, так сразу расслабились. В первые пару часов после приема зелья человек мало что соображает. Они об этом знали и поэтому быстро умчались с ним в трущобы. Мальчик остался там, а моя зверушка всегда где-то рядом с ним шлялась. Мне было поручено следить за тем, как развиваются его способности и чего он достигает за день. Кириллу было в целом плевать, чем питается этот мальчик и как спит. Мне иной раз приходилось посылать небольших зверушек для того, чтобы те принесли ему кусок хлеба.
- Не дави на жалость, Кирсновский. Тебе не к лицу эти попытки казаться великодушным.
- Эх, Костя, ты такой бесчувственный, - сказал он, трагично вскидывая руки, но тут же успокоился, получив от меня удар веником по кудрявой голове. – Вот так я и следил за ним. А еще им было очень нужно знать, не ошивается ли кто-то из посторонних возле этого беспризорника.
- Ты, верно, донес на меня, Иуда?
- Ко мне в тот день даже не пришли, чтобы послушать наблюдения моей зверушки за день. Они итак узнали, что беспризорника увел ты. Я вообще никогда бы тебя не предал, - положив руку на сердце, сказал он.
- Не знаешь, зачем им так нужно было следить за мальчиком? Он обладает какими-то выдающимися магическими силами?
- Да что там за его магическими силами следить? В таком возрасте они толком и не проявляются. Он слишком маленький и развиваются его способности крайне медленно. Большая часть сил через пару лет только оформится. Гиблое дело какое-то.
Поместить маленького мальчика в трущобы, прямо в заполненный алкашами и проститутками полуразрушенный отель. Перед этим предварительно стереть ему память о прошлой жизни, чтобы он даже не вспомнил имена родителей и не смог к ним вернуться. Да и куда ему направиться? Вот и будет малец все время ошиваться где-то в грязи, обрастая при этом злобой. Те люди словно создавали как можно более тяжелые условия жизни. В этом определенно была какая-то цель.
- А ты не думаешь, Кирсновский, что они таким образом пытались пробудить в нем какие-то определенные магические силы? Так сказать, методом шоковой терапии, - высказал первую пришедшую на ум догадку.
Химеролог задумчиво потыкал ногтем в стекающую по свече каплю воска. Минут через пятнадцать в руках останется только вязкая лужица.
- Пробудить так они, конечно, что-то смогут. Толку с этого мало – развить все равно быстро ничего не смогут. В таком возрасте малой может иметь процентов пятнадцать от возможных сил. Никакая шоковая терапия этот объем не увеличит. Его могут начать тренировать с этого возраста, но неокрепший организм будет нивелировать весь смысл этих тренировок.
- Может им позарез нужен даже маленький зачаток какой-то определенной силы?
- Боюсь представить, зачем, - пожал плечами Кирсновский.
- Видимо за этого малого Шатый на меня и взъелся, - вздохнул тяжело я, устало растирая переносицу.
- Ты хотя бы что-то определенное сделал, - с обидой в голосе сказал мой собеседник, - а меня вообще на пустом месте обвинили в том, что за метаморфозой Кирилла стою я. И ведь не оправдаешься же перед ним.
- Теперь мы с тобой в одной лодке, - кисло улыбнулся я, - будем вместе вести с ним войну.
- На одном корабле графа Тетерева, - буркнул он, - или куда ты увел того малого?
- Ты уже узнал об этом? Ну вот, можно не так сильно бояться мести этого Шатого. Как никак мы, можно сказать, работаем на графа Тетерева.
- Его-то он не осмелится тронуть. А вот нас по головке не погладит. И никто ему не станет в этом помехой.
Я пожал плечами. Если уж грядет война, то нужно
