ему катастрофически не везет, развелся уже третий раз. Вы бы знали, какие алчные пошли нынче девицы, всем подавай миллионы, а он – не миллионщик, простой пластический хирург… Хотя простой – это я скромничаю!» Спустя мгновение мне продемонстрировали фото упитанного мужчинки лет сорока, с лоснящимися щеками и изрядной плешью на лбу. Борюсик лет десять как практиковал в Лиссабоне, куда мамочка моталась отдыхать, а также строить всех родственников в дружный послушный рядок. В смартфоне попутчицы была целая летопись из семейных фото, на которых Борюсик медленно толстел, лысел, скучнел лицом, обзаводился очками, а спутницы рядом с ним становились все более шикарными, меняясь с каждым годом. Клара поинтересовалась моим семейным статусом и сочувственно поцокала языком, узнав, что я овдовела.
– А сколько было вашему супругу? – спросила она.
– Тридцать два.
Она ахнула, но как-то слишком театрально.
– Боже, совсем мальчик! Простите. Я почему-то подумала, что вы из юных барракуд, что охотятся за деньгами, мне ужасно неловко, – призналась Клара, но по ее виду мне было понятно, что она совершенно не расстроена ошибкой. – Будет очень бестактно спросить, что произошло?
– Он погиб, – кратко ответила я, всем своим видом показывая, что вдаваться в подробности не намерена, но Клару и это не смутило.
– Я наверняка покажусь вам вздорной сумасбродкой, но, по-моему, вы и мой Боречка вполне подошли бы друг другу. Я предлагаю сразу по прилету где-нибудь посидеть. Не огорчайте меня отказом. Я стара, Алиса, и мое желание пристроить сына в хорошие руки наверняка кажется вам эгоистичным, но я сразу вижу хорошего человека. От этих пышногрудых вертихвосток я устала. А сколько плюсов в браке с ним вы найдете для себя!
Такое неприкрытое сватовство начало меня возмущать, а потом я припомнила, что мы только что дружно заправились поллитрой виски почти без закуски, и развеселилась. Сказался эффект попутчика, когда ты охотно выбалтываешь случайному знакомому всю свою подноготную. Я еще как-то держалась, а вот Клара рассказала все. Самолет летел, а мы, обсуждая предстоящую свадьбу, хохотали, как две закадычные подружки, и еще через пару часов неизвестный мне пластический хирург Боренька казался вполне приличным вариантом для дальнейшей жизни, беззаботной, обычной, простой. Как у всех людей в чертовой нормальной жизни.
* * *
По прилету мы попрощались, Клару встречали родственники, и я благоразумно отошла в сторону, потерявшись в толпе пассажиров, поскольку была одной из немногих, кому не нужно ждать багажа. Но надо признать, что Клара и не собиралась меня искать, слишком пьяная и счастливая от того, что благополучно приземлилась на родине. Я мысленно пожелала удачи ей и Борюсику, перешла в ту часть аэропорта, откуда вылетали внутренние рейсы, и уже через три часа приземлилась в родном городе. Мысль улететь куда-нибудь поближе, добравшись до прежнего дома на перекладных, я отвергла: слишком много времени потрачено. Учитывая, что билеты я меняла и покупала в последний момент, мысль, что меня мог кто-то караулить, показалась сомнительной.
Так и вышло. Я без всяких проблем приземлилась, вышла, вызвала такси и уже в пути поискала себе квартиру через Букинг, порадовавшись, что возможностей спрятаться, да еще и с относительным комфортом, прибавилось.
Ступив на родную землю, я внутренне подобралась, чувствуя, как стихийно обострились все инстинкты, словно от психотропных средств. Краски стали ярче, запахи острее, и в какой-то момент я поняла, что чувствует вышедший на охоту хищник.
Я не была на родине несколько лет. Город заметно изменился, раздался вширь. Дорога из аэропорта проходила неподалеку от коттеджного поселка, где находился дом моего первого мужа, но я не отважилась попросить таксиста проехать мимо. Случайностям несть числа, и я вполне могла где-нибудь на светофоре наткнуться на кого-то из прежних родственников. Непонятное чувство тоски и тревоги снедало меня, я ерзала на заднем сиденье, то едва не вываливаясь из окна, то прячась подальше от любопытствующих глаз. Таксист поглядывал на меня, но, видимо, считал любопытной туристкой.
Узнавая и не узнавая улочки с высокими деревьями, покрытыми пыльной листвой, дома с новыми и старыми крышами, подлатанными стенами или старыми трещинами, я думала, как могла бы пройти моя жизнь, если бы не Захаров, Глова, Змей, если бы мой муж не украл несколько миллионов, если бы не умер так рано. Я все еще играла бы в местном театре, сражаясь против мелких интриг труппы, жила в нашем доме, дружила с Женькой и слушала ее бесконечные препирательства с Агатой. От этих мыслей мне стало совсем худо, и я едва не остановила машину, чтобы выйти, подышать, подумать, принять свое опасливое конспиративное возвращение – не дай бог, кто увидит и растрезвонит по городу, тогда все, конец.
Когда же я, наконец, приехала по адресу, то с облегчением увидела тетку лет сорока, что поспешно поднялась с лавки и направилась к такси с вопросительно-встревоженным лицом:
– Алиса? Здравствуйте. А я уж звонить хотела…
Мы поднялись в квартиру, я показала паспорт, тот, из закромов, купленный в ДаркНете, где из настоящего лишь фото и имя. Квартира, скромная двушка с высокими сталинскими потолками, пошловатыми красными обоями и золотыми шторами, навевала мысли о борделе. Хозяева поменяли местами гостиную и спальню, оттого спальня была гораздо больше, давая возможность для маневров при утехах. Холодильник был пуст, в шкафчиках нашлась немудреная посуда, а в тумбочке – пара пачек презервативов. Меня это даже позабавило. Стоило возвращаться на родину, чтобы вот так с ходу оказаться в современном подобии публичного дома.
Я пару минут постояла под душем, стараясь не намочить голову, с брезгливостью вытерлась полотенцем, побывавшем, наверное, на сотнях тел, и решилась выйти в магазин. Питаться все равно где-то придется, и лучше делать это не в кафе или ресторане – ни к чему оповещать горожан о своем приезде. Нацепив очки, я отправилась на улицу и почти сразу увидела стеклянную громаду торгового центра, которого раньше не было. Здраво рассудив, что там есть и продуктовый, и кафе с едой на вынос, и многочисленные бутики с одеждой, я отправилась за покупками.
Одежду я купила быстро, толком не примеряя, хватая с полок вещи демократичных марок, с которыми могла расстаться без сожаления. Так же торопливо перекусила в бистро и уже потом спустилась на цокольный этаж за продуктами. Толкая тележку, я бросала в нее понравившийся товар и, уже практически подойдя к кассе, остановилась как вкопанная.
За кассой сидела Люба, сестра моего покойного мужа, изрядно постаревшая, с пропитым синюшным лицом, сонными, слезящимися глазами, багровыми пятнами на скулах, плохо замаскированных румянами и неровно нанесенной пудрой. Люба и раньше любила принять на грудь,
