Покажись матери, она волнуется».
Коротко и лаконично. Впрочем, большего и не требовалось. Главное, что теперь ему можно попасть в крепость, а ему туда действительно нужно. Все вещи утрачены, ни оружия, ни запасов. Плюсом ко всему едва удаётся контролировать жажду, держаться помогает лишь кровь животных. Само собой, в городе он на людей охотиться не собирался, а вот поймать ночью какого-нибудь урода — вполне себе приемлемо. Однако у Анфисы на сей счёт было своё мнение.
— И как ты себе это представляешь? Меня просто не пустят в город, ты ведь это понимаешь?
— Подождёшь меня в подвале неподалёку.
— И что дальше?
— Я пока не решил.
— Здесь есть ячейка Лиги.
— Предлагаешь пойти к ним?
— А почему нет? Ты хотя бы увидишь, что мир не делится на чёрное и белое, сможешь понять то, за что мы сражаемся.
— А тебя там не грохнут за предательство?
— Сложности наверняка будут, но я всё расскажу, и ты мне в этом поможешь.
Макс замолчал. Он сомневался в целесообразности подобного хода. В первую очередь потому, что это кардинально расходилось с его изначальными планами. Парня насильно втянули в интригу, принимать участие в которой не возникало никакого желания. С другой стороны, его подталкивало любопытство. Всё же посмотреть, как живут те, кого он немалую часть жизни считал врагом — дело довольно интересное. К тому же Анфиса утверждает, будто среди тварей совершенно спокойно разгуливают люди. Таких номеров Максу видеть ещё не доводилось, и он совершенно не хотел упускать данную возможность. Может, действительно, не всё так плохо в этой их Лиге.
— Ладно, пойдём к твоим, — всё же решился пацан, — но только после того, как я посещу крепость. Не очень-то хочется идти к вам совершенно безоружным.
— Да пожалуйста, — спокойно пожала плечами та, и Макс окончательно уверился, что обязательно посетит эту самую «ячейку Лиги».
Они дождались, когда ночь полностью вступит в свои права, и двинули в сторону Елатьмы. И чем ближе подходили к посёлку, тем больше Макса охватывало некое волнение. Дома он отсутствовал несколько месяцев и больше всего переживал, как на это отреагирует мама. Нет, он не боялся, что она его больше никуда не отпустит, напротив, почему-то был уверен в обратном. И тем не менее эмоции переполняли.
Плюс ко всему он собирался проведать Клея. Те охотники, которых он прижал в доме биологического отца, сказали: что это он сдал им Макса, вот только парень почему-то сомневался. Ведь Грог в Касимов прилетел, встретился с ним. Выходит, Клей передал информацию Татарину, но тогда зачем после этого пошёл предавать? Нет, не стыкуется поведение. Ровно по этой причине Макс умолчал о произошедшем, не рассказал Грогу о «крысином» поступке старого товарища. Между ними и без того натянутые отношения, ни к чему дополнительно подливать масла в огонь. Да он и сам в состоянии разобраться с Клеем, если тот действительно предатель, но для этого вначале стоит в том убедиться. И нет лучшего способа, чем задать прямой вопрос. Если тот действительно виновен, пацан попросту считает его физиологию, будто полиграф.
Рассвет застал их в деревне под названием Ермолово. До крепости отсюда оставалось ещё порядка десяти километров. Здесь не было войны, по крайней мере в том виде, которая оставила после себя руины. Люди попросту покинули дома, которые в большинстве своём всё так же крепки. Да, всё полезное здесь давно вынесли, даже посуды не найти, но мест, где осталась возможность укрыться от солнца — полно. А Анфисе ничего другого пока и не требуется.
Сельская администрация подходила для данного мероприятия как нельзя лучше. Обширный подвал с полным отсутствием окон. Есть, конечно, пара слуховых, что служат для вентиляции, дабы полы от влажности не сгнили, но то такое, можно без проблем тряпками заткнуть. Этим как раз Макс и занялся после того, как они с рыжеволосой вошли внутрь.
— Здесь ты будешь в безопасности, а к закату я уже вернусь за тобой, — произнёс тот.
— Вот просто так возьмёшь и уйдёшь? Не боишься, что сбегу?
— Куда? Через полчаса взойдёт солнце, тебя уже ультрафиолет жжёт.
— Ладно, иди, — отмахнулась та, как показалось Максу, немного расстроившись.
— Да в чём дело-то?
— Нет, ничего, всё нормально. Ты вроде спешил…
— Да постой ты. Чё не так?
— Всё, отвали, я сказала: всё нормально.
— Ну я же вижу…
— Хреново, значит, видишь.
— Анфис.
— Что? Чего ты прицепился ко мне? Иди в свою крепость, никуда я не денусь.
— Ладно.
— Ладно.
Макс выбрался наружу и бросил взгляд на восход. Солнце уже окрасило горизонт в розовые тона, а значит, до его полного появления осталось всего ничего. Анфиса точно никуда не денется. Тогда почему он так взволновался? Почему стучит сердце, будто он чем-то обидел её и теперь рискует явиться к пустому подвалу? Всё же она странная, совершенно непонятная. Он не раз слышал различные фразы от взрослых на тему женщин, что, мол, их невозможно понять. А теперь вот сам оказался в непростой ситуации. Нет, будь она человеком, он бы давно попытался затащить её в постель, а так…
Макс отмерял ногами километр за километром, с каждым часом приближаясь к Елатьме. Осталось буквально пройти по прямой, преодолеть затяжной поворот и впереди уже замаячит стела, обозначающая начало населённого пункта. А там ещё минут тридцать и отстойник. Мимо как раз проехало несколько одиноких машин, правда, все они двигались в противоположном направлении, а потому никто даже не подумал подбросить одинокого пешехода. Люди постепенно разбредаются по заработкам, а значит, в крепости уже вовсю кипит жизнь.
Отстойник Макс преодолел без каких-либо проблем. Никто не на него не набросился, не стал предъявлять обвинений, впрочем, и других встречающих тоже не было. Войдя внутрь, он остановился и некоторое время решал, куда отправиться в первую очередь, а затем махнул рукой и свернул вправо. Здесь, буквально в соседнем подъезде, на третьем этаже находилась их квартира. Когда-то она принадлежала отцу, то есть Морзе, но после того, как он исчез, никто не посмел выгнать их с мамой. И Грог сыграл в том не последнюю роль.
Судя по времени, мама, скорее всего, уже на работе, но, как говорится, чем чёрт не шутит. В общем, первым делом пацан решил заглянуть домой. Ключи от двери остались в Клепиках, в рюкзаке, а потому пришлось стучаться, словно он гость какой.