И да, я видела его сегодня в школе и знаю, как он выглядит.
Длинная челка и темные волосы на этот раз собраны высоко на затылке в короткий хвост, так что лицо Палмера открыто и взгляд смотрит прямо. Красивые губы упрямо сомкнуты, а загорелые скулы заострены. В его левую мочку уха вдето маленькое серебряное колечко, и оно только добавляет карим глазам дерзости и опасного блеска.
С ним лучше не связываться, и каждому в школе Эллисон об этом известно.
Мэтью обхватывает рукой мое плечо, не давая сбежать. Его голос звучит над моей макушкой довольно резко и сердито:
— Рэнтон, бери уже свое гороховое пюре с тертой морковью и двигай к кассе! Иначе я тебя сам подвину, клянусь!
— Палмер? — Шон быстро справляется с удивлением и бросает в ответ сквозь зубы: — Не лезь!
— Куда? В твое гороховое пюре? — в сухом голосе Мэтью слышен холодный сарказм. Этим двоим точно никогда не стать друзьями. — Даже и не думал, Рэнтон. Я предпочитаю мясо, горячее и ароматное. Чтобы хотелось вгрызться в него зубами и кричать «мое»! А пюре я уже наелся досыта, меня от него тошнит. Так что дай девчонке взять ее киви и апельсиновый сок. Иначе я подумаю, что тебе и твоим парням больше нечем заняться, и придумаю, как эту проблему решить.
— Не нарывайся, Палмер, — сердится Шон, угрожая. — Ты вернулся, но можешь вылететь отсюда так же легко, как в прошлый раз!
Не знаю, что между ними произошло, но я прямо чувствую, как эти жестокие слова задевают Мэтью, хотя Дуглас и Эван молчат.
— Как в прошлый, Рэнтон, уже не будет. Для тебя точно. Ну же, Уилсон! Чего ждешь?
Он больше меня не держит, и я беру с прилавка то, что хотела, хватаю пакетик молока для Эмбер и буквально сбегаю к друзьям. И только оказавшись за столиком, понимаю, что не заплатила за обед.
Глава 20В этот вечер у Кейт нет настроения, и мы ожидаемо ссоримся, столкнувшись с дочерью Патриции в гостиной нашего коттеджа. Хорошо, что родителей нет дома, и нам не нужно притворяться семьей — на это по-прежнему нет желания ни у нее, ни у меня.
Нет, я не хочу вернуть Шона, и даже не стану пытаться. Зачем это мне? Чтобы ей отомстить?
Такая недалекая мысль могла родиться только в голове у Кэтрин Хардинг, но если она ей нравится, то пожалуйста — она может думать ее до посинения! И нет, я не завидую ей, как бы она об этом ни мечтала, и мне плевать, что она обо мне думает. Я в который раз повторяю сводной сестре, что меня не волнуют чужие отношения и не нужен парень, который променял меня на первую встречную Куклу. Значит, и не было никаких чувств!
Да, я не высокого о ней мнения, ну так и она обо мне не лучшего. Кейт может встречаться с кем захочет, для меня вообще сейчас важна только учеба, а не любовь.
Я повторяю это уверено, но оставшись одна в своей комнате, в сотый раз вспоминаю Мэтью Палмера и его потрясающе-пронзительные глаза. То, как он смотрел на меня. Точнее, не на меня, а в объектив фотокамеры, но я согласна с Эмбер — о чем бы он в тот момент ни думал, он был настоящим и его взгляд об этом сказал.
Да, это глупо — постоянно думать о нем, знаю. Мне ничего неизвестно о его мире кроме того, что он жесток и далек от идеального. О его семье отзываются, как о криминальной, а друзья, с которыми его видят в городе, никому не внушают доверия. И на самом деле я ненамного умнее Кейт, если после всего не могу выкинуть этого парня из головы.
Но что, если я влюбилась? Ведь человеку не запретишь чувствовать — так же, как видеть и слышать. Можно попробовать сто раз убедить кого-то в том, что он ошибается, и ни разу не суметь убедить себя. А я пока не знаю, стоит ли себя убеждать, и в чем. Мне кажется, я хочу это чувствовать. Что-то новое, похожее на любопытство и интерес, заставляющее ощущать мир иначе, а сердце — стучать громче. Хочу вдыхать ветерок, который однажды коснулся щеки, а теперь мягко овевает мое сердце изнутри.
И если это так, то я — самая настоящая дурочка! Потому что Мэтью Палмер даже не Шон Рентон. Он — темная загадка, которую мне вряд ли по силам разгадать.
Палмеру не нужны свидания, я не помню, чтобы он заискивал хоть перед одной девчонкой — они сами ищут его внимания и назначают встречи. Влюбиться в такого, все равно, что сбежать с крутой горы без остановки, а у подножья удариться о стену. Будет больно, вышибет дух, и не сразу получится очнуться.
Я все это понимаю, но от мыслей никуда не деться.
Я знаю, кто в столовой рассчитался за мой обед, и несколько раз порываюсь позвонить Мэтью, но в итоге не решаюсь написать ему даже короткое сообщение. Во вторник у нас с ним общий урок химии, и я обещаю себе обязательно вернуть парню долг… Но когда приходит время урока, Надин так усердно воркует с Палмером и строит ему глазки, что я так и не решаюсь подойти.
Наверное, я для такого, как он, открытая книга, которую легко прочитать, потому что в конце дня он сам присылает мне короткое сообщение: «Забудь, Уилсон! Просто считай, что мы квиты». А между строк я читаю: «Мне надоело, что ты таращишься на меня!»
Снова забудь, как будто ничего и не было.
Что ж, решаю я, значит, так тому и быть.
Забуду. Все. Абсолютно!
***
Я появляюсь на тренировке «Беркутов» в пятницу после уроков и лишь на короткое время. Поздоровавшись с тренером Херли, делаю несколько снимков парней для спортивной колонки, и оставляю Эмбер с любопытной Фиби уточнить у мужчины состав команды и готовность ребят к будущему матчу со школой Линкольна. После чего иду в спортивный зал и фотографирую тренировку девчонок-чирлидерш.
На этот раз ни у кого из них не возникает желания со мной спорить, и я справляюсь быстро. У одной из трех девочек-флайеров не получается синхронно с остальными двумя выполнить стредл на плечах, и мисс Риз, тренер «Красных лисиц», зла, как сто чертей.
Мы с ребятами, Закари и Роаном, еще какое-то время работаем в редакции, после чего в начале пятого наконец расходимся по домам.
Я снова вижу на парковке черный мотоцикл Палмера и его самого — он стоит у невысокого ограждения в короткой куртке и темных джинсах и, похоже, кого-то ждет, когда я сажусь на свой велосипед и проезжаю мимо, заставляя себя не смотреть на него.
Сегодня у отца дежурство, Патриция на день улетела с мэром Болтоном в столицу соседнего штата на встречу с сенаторами, так что вечер я начинаю с любимой пробежки по улице Трех кленов.
Надев спортивные легинсы, кроссовки и кофту с капюшоном, завязываю волосы в хвост, вдеваю в уши наушники и целый час, сбрасывая накопившуюся внутри энергию, бегаю по дороге, которая проходит вдоль пологого холма, между красивых коттеджей, дорогих автомобилей и зеленых лужаек.
Их идеальный вид только добавляет душе какой-то непонятной грусти и тоски по нашему с отцом дому. И мне внезапно хочется сбежать в него прямо сейчас.
