испытать радость материнства.
Неожиданно для самой себя останавливаюсь у витрины детского магазина. Здесь выставлены товары для новорождённых. Я особенно увлекаюсь разглядыванием нежно-розовой коляски.
Сама не замечаю, как рука ложится на ещё плоский живот.
Здесь распашонки, пелёнки, бутылочки… Всё такое красивое!
Я увлекаюсь и пропускаю момент, когда ко мне из-за спины кто-то подходит. А когда наши глаза встречаются в отражении стекла, онемевшими губами произношу:
- Адаров!
Разворачиваюсь к нему лицом, и вся пылаю оттого, что была поймана на поличном.
А он даже на меня не смотрит. Тёмно-синий взгляд гипнотизирует коляску, которой только что любовалась я.
- Любопытно, - прерывает молчание он и пронзает меня таким взглядом, которого раньше я на себе ещё не испытывала.
Пронизывающий до костей. Холодный и резкий.
- Что л-любопытно? – заикаюсь и поправляю сумочку на плече. – Я, вообще-то, спешу.
- Сколько ты собиралась скрывать от меня правду? – делает шаг ко мне и чеканит. Мрачно смотрит сверху вниз.
- Понятия не имею о чём ты, - мотаю головой.
О беременности он знать не может. Это исключено. К тому же, я предупреждала его, что буду приму экстренную контрацепцию, чего не сделала.
Успокоив себя, смотрю на него уже смелее.
- Очень красиво выглядишь, - его голос меняется, когда он это говорит. Глазами он проходится по мне с макушки до пят. От этого взгляда мне неловко, тем более что у Демида дёргается кадык и моментально темнеет взгляд. – Была на каком-то мероприятии?
Сердце подскакивает в груди. У меня стучит в висках. Запугивает или знает, где я была и что именно делала?..
- Гуляю по магазинам.
- Интересно, - не скрывая сарказма произносит он и подходит ещё ближе. – Почему ты разглядываешь вещи для новорождённых, когда мой сын только что пошёл в первый класс? Ну, Нэлли, почему же ты замолчала?
Глава 22
- Нет, ну ты посмотри на него! Бессовестный какой! Ещё и идёт сюда, рожа наглая. Так, всё, я иду за вилами!
- Мама! – беру её за руку, чтобы остановить, и слышу металлический лязг калитки. Оборачиваюсь.
Адаров не просто вышел из машины, он направляется прямо к нам. Не хватало всем поругаться в пух и прах.
Держу маму за руку и тяну на себя, чтобы она перестала прожигать взглядом Демида.
- Всё не так, как ты думала, - ищу в себе слова, которыми в максимально короткое время смогу объяснить, какую глупость натворила. – Я не говорила Демиду про сына. Струсила. Он сам узнал. Прости, - о прощении молю шёпотом, потому что мужские шаги раздаются слишком близко.
- Тамара Павловна, добрый день, - Адаров приветствует мою маму, и почему-то становится рядом со мной.
В тоне его сквозит жёсткость, настроен он серьёзно. И показывает это всем видом.
Мама стоит словно статуя. Её шокировали мои слова, я это вижу.
Она смотрит то на меня, то на него, не моргая. Будто никак не может сориентироваться в произошедшем.
Одними губами шепчу «прости». Я не хотела, чтобы всё обернулось так! Но как поступить иначе, я не знала. Да и боялась.
- Нэлли, - вздыхает мама и укоризненно смотрит на меня многозначительным взглядом. Потом переводит взгляд на него. – Давно тебя не видела, Демид. Изменился. Надеюсь, что и поумнел. Тебе сын-то нужен, или ты явился, чтобы поиграться да бросить? Как когда-то сделал с моей дочкой. За эти годы я многое хотела тебе высказать.
- Мам, - я сверлю взглядом дорожку, не в силах поднять головы.
- Что «мам»?!
- Я намерен воспитывать своего сына, Тамара Павловна. Мы с Нэлли это уже обсудили.
У меня от его требовательного тона холод по спине. Он во всеуслышание заявляет на Кирилла права. И делает это как настоящий таран. В нём будто за считаные часы родился и приумножился отцовский инстинкт.
- Обсудили они, - в голове мамы сквозит обида и ярость. – С рождения воспитывать надо было, Демид. С рождения! Вы оба бестолковые. Оба! Ты сделал ребёнка и уехал, а я от своей дочери правды не могу добиться. Стыд и позор! Я вообще поражаюсь, как у вас такой прекрасный парнишка получился, вот ей-богу!
Закончив, она уходит в дом и громко хлопает дверью, а я так и остаюсь на месте. Взгляда поднять не в силах. Скорее бы Адаров испарился! Но нет, стоит рядом.
- Посмотри на меня.
- Возвращайся вечером, как и договаривались.
- Нэлли.
- Тебе пора, - вскидываю лицо и даю ему понять, что ни о чём общаться с ним не собираюсь. – Хватит разговоров. Сына ты получишь. Я не буду препятствовать, тем более, очевидно, что вы легко найдёте общий язык. Уже нашли.
Демид смотрит на меня своими нереальными глазами, обволакивает властным, сильным и требовательным взглядом. Я чувствую, как чисто мужской взгляд осматривает мою фигуру. Адаров делает это не стесняясь, а у меня щёки зарделись.
В наступившей паузе никто ничего не говорит, но моё сердцебиение учащается.
Предположить боюсь, во что выльется совместное воспитание ребёнка.
А ведь, скорее всего, я беременна вторым. Поговорю с врачом и когда буду знать наверняка, сразу же дам ему знать. Вот сразу же.
- Как ты узнал? – пожевав нижнюю губу, спрашиваю Адарова.
- Скажем так, я был сильно замотивирован.
- И всё-таки? – отстукиваю каблуком нервный ритм.
- Если бы я так сильно не увлёкся тобой, то давно бы допёр, что к чему.
Увлёкся тобой.
Кажется, я обращаю внимание на совершенно не те слова Демида.
- Но есть у мужиков чёрта тупеть от женской красоты, - продолжает Адаров, чем вгоняет меня в краску. Ещё и смотрит так, что мне хочется спрятаться. - Вот и я в моменте отупел и не сообразил, что Кирилл от меня. Из тебя вышла скверная лгунья, Нэлли, - усмехается он. – Анализировать твоё поведение и слова я начал, только когда ты сожгла все мосты. И вдруг пазлы сошлись. Я понял, что он мой сын ещё до того, как поговорил с нужными людьми. Чутьё подсказывало. Но я хотел железобетонных доказательств.
- И что же стало тем самым железобетонным доказательством?
- Свидетельство о рождении с прочерком в графе отец, - эти слова звучат едко, обвиняют меня. – И с датой рождения через примерно семь месяцев после нашего с тобой последнего разговора.
- Ясно, - инстинктивно делаю шаг
