фыркаю я. — Мы с ним почти сёстры. Так всё же?
Кристиан поворачивается ко мне и, сложа руки руки на груди, отчего камзол натягивается на рельефных предплечьях, начинает свой рассказ:
— После того как мы нашли пропавших адептов в плачевном состоянии и установили связь с нападениями во дворце, Кассиан поручил мне заняться этим делом, как самому заинтересованному. К тому моменту уже стало понятно, что ни он сам, ни главный императорский целитель поделать ничего не могут. Императорский маг только разводил руками. Для начала я отправил в академию своего человека под прикрытием. Об этом не знал никто, даже ректор Коренджи.
Чтобы не вызывать никаких подозрений, в ЗИМу приехал по обмену магистр из столичной военной академии. Через пару дней парень дал знать, что наткнулся на нечто подозрительное. Тогда королевство ещё не поделилось с нами магпереговорниками, мы обменивались информацией через секретную магпочту. Понятное дело, чтобы добраться до неё, не привлекая излишнего внимания, требуется осмотрительность, поэтому я не сразу забеспокоился, когда следующий отчёт не пришёл вовремя. Мало ли что.
Кристиан запускает пальцы в смоляные волосы в отчаянном жесте, и я понимаю, что он винит себя в произошедшем с его агентом.
— Но вы оказались в Академии почти мгновенно, когда с ним произошло то, что произошло… — честно говоря, я до сих пор не понимаю, как это назвать.
— Сработал так называемый «маячок крайнего случая». Он активируется, когда агент находится на грани смерти, то есть в последний момент. Сейчас уже ясно, что привело к случившемуся. Осталось только найти виновников.
— Мне неясно. Поясните, лорд Натори, — опять он пытается обойти какую-то скользкую тему.
— Сильный маг с большим резервом… Его тоже отравили, а вот ментальное воздействие… Оно было не осознанное. Он попал под откат от доработанной вариации «Полога». То есть парень действительно подобрался к чему-то очень близко. Явно решил подсмотреть или подслушать, и я склоняюсь к мысли, что это наше тайное общество, о котором говорил Николас. Только вот наши преступники смогли защититься от соглядатаев дымкой «Полога» и навесили поверх искажения ещё и ментальную пугалку. Есть такая штука у менталистов, называется у них «Мокры портки». Эффект заклинания проявляется в том, что у того, на кого навели, оживают все самые сильные кошмары и страхи, они кажутся реальными. Наши сотрудники проходят тренировку против такого воздействия, но после магического истощения собраться сложно.
— То есть, — резюмирую я, — он собрался подслушать, сработало заклинание, он испугался и побежал. Почему, вы решили, что он закричал, увидев меня?
— Мы не решили, так оно и было. Я уверен, — Кристиан устало трёт лицо. — Дело в том, что в том состоянии, в котором он был, любой встреченный на пути, в его сознании трансформируется в опасность. Так и произошло с тобой. Парень хотел ударить в тебя боевым заклинанием. Сил у него было немного, но тебе бы хватило. Ты же не ходишь под защитой внутри академии. Остатки заклинания ты законсервировала вместе с телом под стазисом.
— Хотел, но не ударил. Кричал от страха, что ли? — удивляюсь я. Лично меня страх парализует, я и пискнуть не могу.
— Нет, — усмехается Кристиан. — Кричал он от боли. Он же Санти.
— Это мне должно что-то объяснить? — злюсь я.
— Джем, ты точно отличница? По истории собственного рода я бы поставил тебе неуд.
— Хорошо, вы меня застыдили, — скриплю я зубами: сначала они скрывают всё о моём роде, а потом удивляются, что я ничего не знаю. — А теперь для отстающих, что такого в роде Санти?
— Вассалы рода Гвидиче в период до Объединения Империи, младшая ветвь. Несколько столетий давали кровную клятву, скреплённую магией. Любому из клана Санти тяжело осмысленно навредить члену рода Гвидиче.
— О какой осмысленности могла идти речь? Он был отравлен и почти безумен!
— А вот здесь сработал наш таинственный порошок.
— Каким образом?
— Ты же уже проверяла: он работает как очень мощный закрепитель. Вы оба были отравлены этой дрянью. И когда Санти решил нанести тебе удар, кровь опознала кровь. Мгновенный откат, чудовищная боль, тогда-то парень и отключился.
— Какой кошмар! То есть это всё же моя вина, что он в таком состоянии? — у меня холодеет внутри.
Обхватываю себя руками, потому что меня пробивает озноб.
Кристиан мрачнеет:
— Даже не думай казниться, Джем! Он бы тебя убил. Нечаянно, но убил, — в один шаг лорд оказывается возле меня, его горячие руки согревают вмиг заледеневшие мои. — Кроме того, именно то, что он потерял сознание, заставило тебя набросить стазис. Так что Санти всё ещё жив только благодаря тебе. И у него есть шанс встать на ноги. Тоже благодаря тебе.
— Вы уверены? — мне очень хочется прижаться к его груди, чтобы хоть на минутку почувствовать себя в безопасности, под защитой сильного мужчины. — Уверены, что откат из-за меня?
Я слишком хорошо помню нечеловеческий крик. Какая же это была боль!
— К сожалению, да, — Кристиан всё-таки обнимает меня, и становится немного легче. — Я уже говорил, что при дворе тоже были нападения, только с участием оружия, на который был нанесён это порошок. Второму помешал я, а вот первое провалилось из-за того, что нападавший был из вассального рода. Реакция — один в один. Поэтому вся охрана, которую я к тебе приставил, из родов Санти, Бену и Гальдо. Чтобы ни случилось, они не смогут тебе навредить.
Я вскидываю глаза на Кристиана:
— Вы приставили ко мне охрану? — собираюсь возмутиться, но на самом деле, я очень рада.
— Разумеется. Жаль, не сразу, иначе бы ты не попала под удар менталиста.
Он целует меня в макушку, и я, порозовев, опять прячу лицо у него на груди.
— А кого вы защитили?
Глубокий вздох.
— Исабеллу, сестру Кассиана.
— Где же была её охрана? — удивительно! Особа королёвской крови и без присмотра, когда вокруг творится такое!
— Мы были наедине…
Глава 37
У меня внутри всё обрывается. Исабелла. Она в сто крат краше Алессии.
Первая красавица Империи и самый желанный мужчина при дворе.
Близкое знакомство с Кассианом… Он спас ей жизнь…
— Джем… — почувствовав, что я напряглась, Кристиан обеспокоенно заглядывает мне в лицо.
Я отворачиваюсь и выпутываюсь из его объятий.
Не надо, чтобы он видел мои чувства, которые становятся открытием для меня же самой.
Если в случае Алессии, я ещё сомневалась, что это: зависть к чужой красоте или ревность, то, когда речь зашла об Исабелле, сомнений у меня нет.
Жгучая едкая ревность.
О, её ни с чем не перепутаешь! Даже если ты сталкиваешься с ней впервые.
