Ну правильно, зачем съестному зря пропадать. А что за зверь?
– Астральный. Он очень милый. И очень голодный. Однажды я тебе его покажу…
– А почему не сейчас? – нетерпеливо уточнил я. – И вообще, разве сегодня ты не будешь меня пугать?
– Сейчас нет.
– Чего это?
– Сейчас я не сплю. Но и не бодрствую. Я между сном и явью – под гипнозом.
– Ты сама себя загипнотизировала? Или кто-то другой? И с какой целью?
Девушка приложила палец к губам:
– Не надо больше вопросов, я всё равно не смогу сейчас объяснить. Давай просто помолчим.
Некоторое время мы так и сидели – в тишине, потом я всё же решился:
– Что ж, раз я теперь всё… ну, или почти всё про тебя знаю, а вопросов больше задавать нельзя… тогда пришло время и тебе узнать мою страшную тайну.
Лицо девушки повернулось ко мне, а губы слегка разомкнулись, и я посчитал это знаком заинтересованности. Коснувшись пальцами груди, я вытащил наружу свой кристалл:
– Я бессмертный вампир. У меня нет сердца и души… Вот так-то. Тебе меня не убить.
Для пущей убедительности я покрутил кристаллом в руке, пуская им солнечных зайчиков по камням.
С ярко-алых губ слетел вздох то ли удивления, то ли облегчения. Девушка подняла лицо к небу и воскликнула:
– Ну что, убедился?! – не знаю, к кому она обратилась, но явно не ко мне.
– Пожалуй, – вдруг ответила ей большая серая туча вкрадчивым мужским баритоном.
– Может, тогда хватит? Я замёрзла, меня трясёт…
Ответ неожиданно раздался уже совсем с другой стороны – прямо за нашими спинами:
– Да, – прошелестел старый дуб, и мы оба, вздрогнув, обернулись. – Сейчас я выведу тебя.
– Нам лучше увидеться лично, – взвыл поток ветра, толкая нас к обрыву.
– Приезжай! – стучали сорвавшиеся с утёса камни, катясь вниз и ударяясь о выступы скалы.
«Приезжай, приезжай, приезжай…» – подхватило эхо где-то внизу, в расщелине между скалами. Пространство вокруг затряслось, по нему пошли волны ряби, как по картинке старого телевизора. От этих помех у меня защипало в глазах, а веки наполовину опустились и почему-то стали подрагивать.
Утёс потерял свои очертания, словно поплыл, а потом исказился спиралью, будто закрученный в барабане стиральной машины. Солнце раздулось как гигантский воздушный шар, запульсировало и лопнуло, ослепляя меня ультрафиолетовыми искрами конфетти.
Я зажмурился. Прижал ладонь к груди, возвращая кристалл на место, и в ту же секунду проснулся.
* * *
«Приезжай!..» – стучал утром в моих висках голос невидимого гипнотизёра, такой навязчивый, что я еле уговорил себя его ослушаться и поехать на работу.
Перед выходом из дома я едва не забыл про серебряный медальон, но в последний момент всё же вспомнил о нём и вернулся. Надев кулон на шею, я спрятал его под рубашку и прислушался к ощущениям. Лёгкая дрожь холодком пробежала по моему телу, когда металл коснулся кожи. Я с трудом припоминал, когда в последний раз мне было хоть сколько-нибудь холодно – ведь в основном меня мучил навязчивый жар. Может, оно и к лучшему. Слегка охладиться не помешает.
Однако уже через пару десятков минут я пожалел о своём опрометчивом желании. Мало того, что я промёрз до самых костей, будто сидел не в «бобике» жарким летним днём, а в холодильнике, стоящем не иначе как на северном полюсе. Меня колотило так, что зуб на зуб не попадал. По телу разливалась слабость, похожая на гипогликемическую трясучку, голова кружилась, конечности немели. Как назло, мы встали в пробку где-то на шоссе и ехали на полчаса дольше обычного. Эти полчаса показались мне адом. Меня, вдобавок, впервые в жизни укачало. К горлу подступала тошнота, воздуха не хватало. Я то и дело широко открывал рот, пытаясь глубоко вдохнуть, но всё никак не мог надышаться.
Пока я ехал во мраке на заднем сиденье «уазика», мне и в голову не приходило, что, помимо всего прочего, у меня темнеет в глазах. Но стоило мне выйти на свет, как пришлось это признать. Ни яркое утреннее солнце, ни кристалл больше не освещали мне дорогу. Было темно, как в сумерках. Я едва различал, куда иду. Да и шёл тоже едва-едва – скорее из последних сил плёлся вслед за бодро шагающим впереди Михаилом.
Дурацкий кулон! За столь короткое время я уже успел всей душой возненавидеть серебро. Интересно, будет ли от него хотя бы какой-нибудь толк?..
Доставив меня до штаба, Лариса на этот раз не осталась, как обычно, в машине, а вышла вместе с нами. Пройдя первой через сканер, она встала так, чтобы видеть монитор. За её спиной, откуда ни возьмись, вдруг нарисовался бесноватый Арсений Павлович. Главный научный сотрудник снова был облачён в чёрную монашескую рясу, а его образ теперь гармонично дополнял большой блестящий крест на толстой, массивной цепочке.
Чёрт возьми, похоже, крест тоже серебряный! Мне показалось, что я даже издалека почувствовал этот противный, кислый металлический запах, и меня чуть не вырвало.
