успехов. Максимум, что мне удалось, это переход из черного состояния серебра в белое… мне это было интересно, но, как вы понимаете, это весьма тривиально.
– Я понимаю так, что за алхимиком, осваивающим азы науки, следить никто не станет. За учителем гимназии – тем более. В общем, или тут налицо ошибка, и вас с кем-то перепутали а, следовательно, скоро оставят в покое, либо вы мне опять лжете, и это мне кажется куда более вероятным.
Густав вскочил. Губы его сомкнулись в линию, ноздри раздулись:
– Позвольте откланяться. Было приятно побеседовать.
– Всего доброго, господин Йоркович. Думаю, мы скоро увидимся.
– Увидимся? Зачем это?
– Ну затем, чтобы понять, где и в чем именно вы мне солгали. А пока – желаю здравствовать! – Альфред сделал шаг вперед и предупредительно открыл дверь.
Густав посмотрел на Альфреда, пытаясь изобразить «взгляд свысока», а затем развернулся и решительно шагнул в уже темный коридор.
– Да, вот еще… – сказал Альфред вдогонку.
Густав остановился, но не обернулся.
– Если в течение двух-трех дней слежка не исчезнет, приходите снова. Думаю, я мог бы вам помочь. Но… Вы должны подумать, какую часть вашей тайны вы были бы готовы мне раскрыть. Уверяю вас, я здесь совсем по другому делу, и вы меня интересуете лишь как дополнительный свидетель. Так что, если вам завтра или же в скором будущем свернут шею или зарежут где-нибудь в подворотне, это будет – ваш выбор. Понимаете? – сказал Альфред ласково. И затем добавил:
– Доброго пути!
И затем закрыл дверь.
Глава 15
Маркус медленно, явно размышляя о чем-то, подошел, взял бокал со столика и спросил:
– И что же мы имеем? Все, что связано с Йорковичем, похоже, пустое?
– Не совсем, – ответил Альфред немного помолчав, – Йоркович, я точно знаю, не был честен, но…да, я не полностью уверен, что это – наше дело. Однако я и не уверен и в обратном. Не спорю, быть может, это дело и не первостепенное, но и отбрасывать его совсем я бы не стал.
– Хорошо, – ответил Маркус, насупившись, – есть идеи по поводу дальнейшего?
– Я не знаю… – ответил Альфред искренне и развел руками, – быть может, стоит все-таки за ним понаблюдать. Если вы и Сандра не против этого.
– Что ж… Посмотрим. Обсудим чуть позже. Вы хотите знать мои впечатления от беседы с вдовой?
– Разумеется. Я весь внимание – ответил Альфред, закуривая сигару.
– В сущности, рассказывать особенно нечего… – начал Маркус. – Она по-прежнему мила, и не особенно убита горем, что, в общем, понятно.
– Что она рассказала по существу? – спросил Альфред, пыхнув первой затяжкой.
– По существу – да, я должен признать, что нового мало. Но вот, когда я спросил, не находила ли она документ с завещанием… Брунхильд фон Кляйне вдруг ответила, что, пока – нет, но ларец – она уверена – скоро найдется. Понимаете?
– Хм… Так ведь… – начал, было, Альфред.
– В том-то и дело, мой друг… Если только сам бургомистр ей не проболтался, а это – вряд ли… Никто кроме меня о ларце не знал!
– Может, он проболтался кому-то третьему? – предположил Альфред.
– Думаю, это еще менее вероятно. Не представляю, кому бы он мог доверить такую тайну…
– Хорошо, и что, по-вашему, из этого следует? – спросил Альфред без обиняков.
– Если бы я знал… – вздохнул Маркус. – Я лишь просто рассказываю вам об одном подозрительном моменте.
– Да, я понимаю, – кивнул Альфред. – Следовательно, вдова в курсе того, что было в завещании?
– Не знаю, – ответил Маркус. – Это, как раз – не факт. Но она, получается, в курсе того, что завещание было спрятано в ларце, что не менее странно.
– Да… И это ее ставит в круг подозреваемых… – заметил Альфред.
– Ну, не знаю, – возразил Маркус, – может быть, этот вывод пока еще тоже рано делать…
– Я понимаю вас, Маркус, – ответил Альфред, – но мне проще: я к этой женщине никаких чувств не испытываю. Я ее вообще не знаю. А потому исхожу лишь из фактов и логики. Понимаете?
– Понимаю, конечно… – Маркус отпил из бокала и будто бы ушел в себя.
– Что мы предпримем, в свете известных нам фактов? – спросил Альфред.
– Я не знаю, если честно… – признался Маркус. Его взгляд был рассеян, он, видимо, о чем-то думал.
– Тогда так… – Альфред встал,– Предлагаю сначала закрыть тему, связанную с Йорковичем: не люблю, знаете ли, волочащихся «хвостов», а после уже приступим к разработке вдовы. Что скажете?
– И как вы намерены закрывать вопрос с этим Йорковичем? – спросил Маркус.
– Ну, вообще-то, как я уже сказал, я бы хотел просить Сандру последить за его квартирой, если только вы, как старший мужчина в ближнем окружении, не будете возражать,– он повернулся и слегка поклонился Сандре. Та опустила глаза.
– Кстати, Сандра, вы его хорошо запомнили? – спросил Альфред несколько строго.
– Не беспокойтесь, Альфред. Думаю, что теперь я его узнаю в любой толпе, – ответила Сандра спокойно.
– Что ж… Вот, и отлично! Так что скажете, мой друг? – спросил Альфред, повернувшись к Маркусу.
– Насколько я понял, следить нужно только из окна?– Маркус был явно смущен.
– Да,– кивнул Альфред серьезно, – визуально, и еще, возможно, в подзорную трубу. Это вас устроит? – он обвел ладонью комнату, словно там находилось человек двадцать.
– Сандра, ты не возражаешь?– спросил Маркус почти обреченно.
– Нет, дядя, нисколько.
– Но у меня условие! – сказал Маркус уже тверже, и затем встал. – Ночевать она будет здесь! И прибывать она должна не позднее десяти до полуночи!
– О, ну разумеется! Я этот момент не уточнял, поскольку считал, что это и так понятно, – ответил Альфред, разводя руками. В идеале, конечно, я бы заканчивал наблюдение, когда у Йорковича погаснет свет. Однако их можно прекращать и тогда, когда он, скажем, задернет шторы.
– Как это? Вы все-таки предполагаете… хм… глазеть в чужие окна? А вдруг… ну – сами понимаете… – Маркус, похоже, даже немного покраснел, – Он ведь, все-таки мужчина… Сандра, ты уж прости, что я тут веду такие разговоры.
– Не беспокойтесь, дядя, я не маленькая, и что происходит между мужчиной и женщиной наедине, я вполне догадываюсь.
– Вот как? Хм… Ну… не знаю, не знаю… Как бы сестра мне шею не намылила за такие дела… И была бы права, к слову… – бурчал Маркус.
– Не беспокойтесь дядя. О моей службе я с мамой разговаривать не собираюсь. Все, чем мы тут занимаемся, это ведь некий государственный секрет? Я правильно понимаю?
– Безусловно, – ответил Альфред серьезно. – Об этом лучше и не скажешь.
– Ну,
