есть там такая фраза: «Она устала быть матерью. Она была ей слишком долго». И вторая дочка очень обиделась. Я ей говорю — это же просто книга, а она чуть не плачет: это твои настоящие чувства. Но меня во всяком случае радует, что они приходят ко мне с этим, разговаривают со мной. Хотя они по ходу разговора могут наговорить мне кучу гадостей. Я действительно нетрадиционная мама со всем плохим и хорошим, что это предполагает, и я наделала немало глупостей.
Я много пишу о материнстве в своих книгах. Роль матери — одна из самых сложных, особенно потому, что нам не позволено играть ее плохо. Мы можем вытворять незнамо что, но быть плохой матерью мы не можем. Это тем более невозможно, что в нашем обществе существует единое мнение о том, что такое хорошая мать. Общество достигло именно в этом пункте консенсуса, и этот канон нельзя ни обсуждать, ни менять, ни обжаловать. Даже сильные женщины вынуждены считаться с ним и подстраиваться именно под это представление о хорошей матери, потому что больно уж сурово общество карает отступниц. И меня это интересует. В одном из романов я пишу о матери, которая слишком много пьет. Причем речь не идет об опустившейся женщине, которая безответственно относится к своему материнству и прочее. Когда я писала роман, кто-то спросил меня, над чем я работаю сейчас. «Пишу о пьющей матери», — ответила я. «Твоя мать пила?» — спросил этот человек. «Я сама пью», — ответила я. Но действительно, главная тема книги: что такое хорошая мать?
А ваша мама была хорошей матерью?
О, это очень трудный вопрос. Не знаю, как на него ответить. Должен ли человек отвечать на такое честно? Я выросла в незрелой, непродуманной семье. Да, я думаю, больше этого мне не стоит говорить. Я выросла в незрелой, невыстроенной семье. Моя мать была совсем молоденькой, когда родила меня.
Ваша семейная жизнь сложилась счастливо? Вы довольны?
Я, как и остальные, впитала расхожее представление о том, что такое счастливая семья. Но оно не стало моим. У нас есть определенный шаблон, который лично меня никогда не устраивал. Когда я вижу, как мама, папа и дети едут кататься на лыжах, вижу эту машину с лыжами на крыше, я не думаю — вот какие счастливцы, у меня не сводит живот от зависти, что у меня не так. Мне кажется, существующий канон традиционной семьи «мама-папа-дети» недостаточен, он не удовлетворяет запросов всех людей. Его нужно как минимум дополнить. Что сказать? Я развелась, сдалась, когда дети были маленькими, и мы делили с их отцом обязанности по воспитанию. В России так не принято, это означает, что они жили равное количество времени со мной и со своим отцом. Так было сделано по моей инициативе. И свободу, которую я таким образом получила, я использовала, чтобы писать книги, путешествовать, встречаться с мужчинами. Дети мои относятся к этому двойственно. Я думаю, что с возрастом они поймут меня лучше. Но они унаследовали это представление, что мать, отец и дети — это подвижная конструкция, в которой всем хорошо. Хотя знают, что в реальности в отношениях между матерями-отцами и детьми далеко не всегда все безоблачно. Теперь я с любопытством жду, как мои выросшие дети устроят свои жизни. Будут ли они жить как я или создадут правильные ячейки общества?
Вигдис, вы довольно рано взялись сочинять сказки, писать песни. Вы помните, как все это начиналось, с чего начинался ваш интерес к литературной деятельности?
Да, все началось с того, что я написала пьесу для школьного театра. Но мое первое стихотворение опубликовали в газете «Дагбладет», когда мне было всего десять лет. Это симпатичное небольшое стихотворение. Хотите, прочитаю его?
Что такое я?
Возможно, это рот,
Возможно, вся рожа,
Возможно, это что-то,
Что невозможно вытравить,
Возможно, это ноги,
Возможно, это кишки,
Возможно, это мозги.
У всего есть имя.
И во всем есть смысл
За исключением сидящей
В одиночестве меня.
Но что значит это слово?
С этим стихотворением связана забавная история. Когда я собралась разводиться, я очень переживала. Все говорят, что развод — плевое дело, но это не так. И я очень мучилась и думала, имею ли я право разводиться, если муж меня не бьет, если он обеспечен и у нас трое детей. И в это время я получила по почте посылку. Это была книга «Страх будней», написанная одним психиатром. Он цитировал в одном месте это мое стихотворение, которое вырезал когда-то из «Дагбладет» и сохранил. И в комментариях он писал, что ответ малышки Вигдис на этот вопрос определит всю ее дальнейшую жизнь. Зрелый ответ сделает ее счастливой, а ответ, полный отчаяния, несчастной. И я подумала: о'кей, я дам на этот вопрос зрелый, взрослый ответ. И это стихотворение как бы сопровождало меня всю жизнь. Когда я сталкиваюсь с проблемами, я сразу напоминаю себе, что на вопрос: кто ты такая, Вигдис, — надо отвечать по-взрослому.
Вигдис, а что вы сейчас отвечаете на этот вопрос, который вы так философски задали в десятилетнем возрасте?
На этот вопрос мы никогда не находим ответа. И не только я как писатель, но любой человек непрерывно сочиняет что-то о самом себе. И еще мы так устроены, что впечатления и переживания имеют обратную силу, так что наше представление о самих себе беспрерывно меняется. И это своего рода экспедиция, чреватая открытиями. Через несколько лет не только я сегодняшняя покажусь себе другой, может так случиться, что и фактическая сторона событий изменится в моем восприятии. И это непостоянство наполнения этого «я» очень меня занимает. Я часто разговариваю с людьми, которые не пишут и не сочиняют, и знаю, что в этом пункте все мы одинаковые, все мы сочиняем себя, все отслеживаем какие-то узоры в прошлом и пытаемся с их помощью разобраться в том, что мы есть такое на самом деле. Я писала об этом давно.
Сейчас я скажу то, что не надо показывать по телевизору, но что для меня принципиально. Мой бывший муж, женившийся снова, был счастлив тем, что теперь его новая дама его «видит». Дети пересказали мне его слова, и я рассердилась. И подумала — какая чушь! Я тоже, конечно, видела его, просто то, что я видела, мне не нравилось и вызывало раздражение. Когда человек говорит, что
