а в прохладную дождливую погоду начинает сожалеть о тепле и солнце, и усмехнулась. На какое-то мгновение ей показалось, что стало как-то легче на душе. Слопала врага своего! Теперь она понимала, что будет при встречах с Антоном видеть его огромный нос, отрезаемый острым ножом и капающее на блюдо желе. Это оказалось достаточно симпатичным зрелищем. Кажется, теперь он не будет иметь над ней столько власти! Странно… она думала, что это будет только игрой, а оказалось, что это еще и ощущение… непередаваемое ощущение внутреннего успокоения, даже свободы, именно, свободы! Как же это приятно! И свежий воздух, свежий, влажный воздух реки, который повеял так внезапно, только подчеркнул то ощущение свободы, которого женщина не ощущала так давно, наверное, с самого детства.
На этом ощущении, на этой волне чувств Анжелина вернулась в кабинет. Официант наблюдал за ее возвращением из угла комнаты, с неизменным отсутствующе-презрительным выражением на лице, свойственным официантам со стажем.
— Я готова продолжать.
Родриго, да-да, его звали Родриго, но Анжела почему-то не рискнула опять называть его по имени. Скорее всего, Родриго считал такое обращение фамильярностью, излишней между ним и клиентом. Он так же спокойно забубнил:
— Прошу вас приготовиться. Сосредоточьтесь. Очистите свои мысли. Вы ни о чем не думаете. Представьте себе лицо человека, которого вы ненавидите всеми фибрами своей души. Ничего не говорите. Просто представьте. Поверните это изображение чуть-чуть вправо… теперь чуть-чуть влево.
Николка. Брат. Она его любила. И ненавидела. Ненавидела намного больше. Николка был ее противоположностью. Толстый, большой, грубый. Он был туповат, не слишком успешно учился, ничем не интересовался, рано женился и все равно мама любила его намного больше, чем Анжелу. Брат был старше. Он всегда издевался над нею. Бил… Да… бил… только со временем старался бить так, чтобы следов не оставалось. Он бил исподтишка, злобно, жестоко, почти никогда не ограничивался только одним ударом или толчком. Так было всегда — до того времени, как Николка женился. Анжелина надеялась, что женившись брат остепениться и вечные побои прекратятся. Ничего не вышло. Теперь он продолжал избивать сестру, но избивать морально. Это из-за Николки она так рано вышла замуж, только чтобы муж забрал ее из дома, только чтобы не быть под постоянным прицелом его шуточек, быть объектом его насмешек и фантазий. Наверное, проблема была все-таки в ней. В ее беззащитности и слепом подчинении маме. А мама считала Николку совершенством, дивным цветком, чудом распустившимся в их скудной семье, красивым и всегда правым. Зачем мальчику учиться? Ну и что, что вылетел с этой работы, найдет другую. Его не смогли оценить… Его никак не могут оценить! Это твой долг… содержать мать. А мать содержала еще и Николку. Он вытягивал из нее жизненные силы. Кто знал, сколько денег уходило на его с мамой содержание? Ах, да… это из-за Анжелы мать получила инвалидность… Но из-за Николки она превратилась в то, чем стала сейчас. Как она ненавидела это толстое грубое лицо с вечно жирными губами и юношескими прыщами, которые он несет через всю свою жизнь!
Опять звякнул колокольчик.
— Достаточно. Ждите. Сейчас принесу результат…
Какое братское блюдо ожидается!
Голова брата превзошла все ожидания! Она была совершенно как живая, точная копия братца — такая же наглая тупая жирная морда, как и всегда. На сей раз Анжела не сомневалась — воткнула нож прямо в центр блюда, разрезав голову от глаза к глазу, и даже бровью не повела, когда вновь раздался истошный мужской крик.
На вкус это было просто великолепно! Она любила красную рыбу с рисом. Это было желе из красной рыбы с рисом. То, что она любила, но с таким вкусовым букетом, что хотелось пальчики облизать. Женщина не заметила даже, что уничтожила почти всю голову, практически не задумываясь. Теперь в ее желудке было тепло и приятно. Она сделала несколько глотков напитка, который уже стоял на столе. Это был довольно крепкий коньяк с тонким привкусом ванили и шоколада. Напиток окончательно привел ее в превосходное расположение духа. Никогда она не думала, что может расставаться со своими комплексами так легко и приятно — во время еды. Как странно, что об этом ресторане никто ничего не слышал! Да тут наплыв народу должен был бы быть! Анжелина даже похлопала себя по животику, как бы подчеркивая чувство особого комфорта. И тут же застеснялась такого неприличного движения, оглянулась. В комнате никого не было. Тут Анжела заметила, что геометрические узоры на обоях, если их чуть-чуть сместить, будут напоминать сатанинские знаки. Или это действие коньяка? Присмотревшись еще раз, она убедилась, что тайные знаки прислужников Сатаны всего лишь плод разыгравшегося воображения.
К десерту Анжела приступила только после того, как посетила роскошно убранную туалетную комнату. Тут было все, о чем может мечтать женщина в дальней дороге и даже более того. Чтобы не утомлять читателя подробностями привычной человеческой физиологии замечу, что наличие мелких и приятных удобств немало способствует тому, что настроение женщины меняется к лучшему независимо от того, где она в данный момент оказалась. Ой! Простите за столь заковыристую фразу, знаете, мне еще трудно бывает отказаться от привычного уже триста лет высокого стиля. Проще говоря, чем комфортнее условия, тем женщина оказывается довольнее.
— Прошу вас приготовиться. Сосредоточьтесь. Очистите свои мысли. Вы ни о чем не думаете. Представьте себе лицо человека, которого вы ненавидите всеми фибрами своей души. Ничего не говорите. Просто представьте. Поверните это изображение чуть-чуть вправо… теперь чуть-чуть влево.
Картинка возникла сразу же. Муж. Ее муж, у которого давным-давно кто-то есть. Тюфяк. Бесчувственный, безобразно глупый и такой инертный. Нет, простите, он не дурак. Он просто такой безразличный ко всему! Ей пришлось так много сил потратить еще и на то, чтобы создав бизнес себе создать бизнес своему мужу. Вот только бизнесмен из него прехреновейший. Как из отца рыбак… Как я люблю рыбалку… А он никогда меня с собой не брал. И рыбы не приносил! Та еще была у него рыбалка! Он бросил нас с мамой тогда, когда мне было двенадцать. Я считала себя достаточно взрослой, чтобы не замечать того, что мама с ним мучается. А когда расстались, то… отец забыл обо мне. Я всегда тянулась к нему, а он… как говорится «с глаз долой — из сердца вон». Он был холоден и со мной, и с мамой, и с братом. А как я его любила! Как ждала от него хоть какого-то знака внимания! А вместо этого — тишина! Он уехал обратно,
