отрицать очевидное?
Это такой шанс. Стоило схватить удачу за хвост и воспользоваться моментом.
— Егор Андреевич…
— К черту Андреевич. «Ты»… Лида, обращайся ко мне на «ты»!
Не смотря на болезненное состояние, я чувствовала его желание. Оно начало проявляться в прикосновениях, в объятиях. В касаниях к упругой коже, к спине. Он хотел меня так же, как и я его. Что стоило «раздвинуть ноги» и отдаться тому, о ком мечтала все ночи на пролет?
— Лида-а-а, — протянул он на выдохе, наклонившись к моему виску. Горячее дыхание опалило щеку и, не смотря на тридцатиградусную жару, по телу пробежал озноб.
И уже не он, а я горела. Это была самая настоящая пытка. Я должна признаться… во всём.
— Егор…
Из гостиной послышались шаркающие шаги. Я разомкнула руки в попытке отстраниться. Егор перехватил мои руки и закинул обратно себе за спину.
— Мы не договорили.
— Там кто-то пришел.
— И?..
Я восприняла подобное вмешательство как знак свыше. Отрезвляющий такой знак. Я едва всё не испортила.
— Вам нужен отдых…
— Вам?.. — в голосе послышалось недовольство.
— Тебе, — поправила себя, всё-таки сделав шаг назад, — нужен отдых. Тебя спрашивал Журавлёв. Хочет встретиться завтра.
Отпустив меня, Егор с силой потёр лицо руками, возвращая ясность мысли. Я ещё раз проверила действие жаропонижающего – виски и лоб отдавали влажной прохладой. Облегченно вздохнула. А это всё кондиционеры, будь они неладны.
На кухню, шурша пакетами, нагрянула Федоровна, домработница Студинского. Мы познакомились на прошлой неделе. Мировая тётка, палец в рот не глади – откусит, даже не подавиться и в то же время, весьма расторопная и отзывчивая женщина.
— О!!! Егор Андреевич, вы уже приехали? А я вас только к вечеру ждала. Добрый день, Лидочка.
— Добрый, Галина Федоровна, — выдавила улыбку и обошла стол, направляясь к выходу. — Как там рынок, на месте?
— На месте, куда ж он денется. Правда, недовольных много. За товар просят баснословные деньги. Андреевич, вы бы поспособствовали как-нибудь. Власть с жиру бесится, а простой люд страдает.
Егор устало прикрыл глаза и опёрся о стол, скрестив на груди руки.
— Я не могу быть в каждой бочке затычкой. Народ сам выбрал себе поводыря. Мне не резон рвать глотку, когда половина из них этой осенью опять выберет Журавлёва. Он им бросит подачку в виде уменьшения налогов, и всё – целый год будут воспевать ему хвалебные оды.
Женщина согласилась, утвердительно поддакнув, что так оно и есть.
— А чего это вы такой измученный? — сменила тему, завязывая белоснежный фартук.
Егор нахмурился, уперев в меня пристальный взгляд, предупреждая молчать. Но я не «послушалась». Выдала заботливой Фрекен Бок всё, как на духу.
— Так заболел ваш касатик. Температура под тридцать девять была. Вы бы бульончиком его отпоили да чаем с мёдом.
Домработница всплеснула руками:
— Мама дорогая! Конечно, конечно, сейчас всё будет. Вы не волнуйтесь, Лидия Ивановна, мигом поставлю на ноги.
Егор сощурил глаза и, кивая головой, прикусил нижнюю губу. Я поняла, что за подобное своеволие грядет расплата. Но я так же знала, что пока Федоровна громыхала кастрюлями и шумела водой, расхваливая свойства приготовленных собственноручно целебных настоек, эта расплата повременит.
* * *
Илонка захлопнула дверцу холодильника и поставила на стол бутылку красного сухого вина. Я рассказала о сегодняшней встрече с Удовиченко, упустив болезненные моменты, потом вкратце пересказала поездку к Студинскому, и ей срочно захотелось выпить.
— Дура ты, Лидка, самая настоящая дура.
— А кто мне подсунул этого маньяка? — взорвалась я. Ладно, сама виновата, хотела как лучше, но и она молодец, ничего не скажешь.
— Да я не о Тимуре сейчас.
— А о ком?
— О Егоре. Если бы я была на твоем месте, то без раздумий отдалась ему. С твоих слов я поняла, что у него там ого-го-го…
— При чем тут это? Счастье не в размере кошелька и члена.
— Это ты так считаешь. Я же думаю иначе.
В граненый стакан полилась рубиновая жидкость, рядом легла шоколадка «Алёнка».
— Лид, вот если по-нормальному, — Тимохина протянула стакан, и я без настроения цокнула своим, — что тебе стоит ему отдаться?
Я сделала глоток и отломила кусочек сладости.
— Перед смертью не надышишься, — изрекла поучительно.
— Ха! Тут я с тобой поспорю. Иногда одного единственного глотка хватит на пускай и мучительную, но такую сладкую агонию. Ты не представляешь, чего лишаешься.
Что мне представлять? Я сегодня едва не испытала её, чуть не отдавшись ещё там, на диване.
— Какие красивые слова. Ты там не надумала случайно полевачить?
Тимохину я знала как саму себя. Дыма без огня не бывает. Неужели нашла замену Колобку? Подружалька заговорщицки подмигнула и отхлебнула вина.
— Случайно надумала.
— Ииии… кто он? Что он?
— Вадим Бижко, декан твоего факультета. Прикинь, как жизнь может завернуть, а?
Я поперхнулась. Илонка бросилась стучать по спине.
— Ты с ума сошла? Он ведь женат! Опять на те же грабли. Не боишься, что твой прознает?
Зелёные глаза опалили холодом:
— Пускай попробует хоть пальцем тронуть, я ему такое устрою. Всё, Лидок, мне надоела такая жизнь. Надоело таскаться за человеком вдвое старше меня и постоянно слышать, что я ему должна, как земля колхозу. Достало. Ещё прикинь… жена его заявилась на днях в салон и такой хай устроила, переполошив клиенток, что мама не горюй. Дрянь! Ты бы видела её лицо – плевалась так, что я думала водолазы не найдут. Но и я не промах, вырвала приличный клок волос. У нас и раньше были потасовки, но эта… полный аут и знаешь, вот всё могу понять, но скажу тебе одно – если мужик пошёл налево – изначально баба виновата.
Ну-у-у, с этим можно поспорить.
— Илон, хорошо, я тебя понимаю, но блин… опять с женатым…
Тимохина обновила стаканы, откинула за плечи пепельные волосы и уверенно заявила:
— Он разведется.
— Он лично обещал?
— Угу.
— Не знаю, не знаю. Поверю только тогда, когда отгуляю на вашей свадьбе.
— Вот за это давай и выпьем!
Выпили. В желудке потеплело. Легкое опьянение, влекущее за собой расслабленность и притупление мыслительного процесса, благосклонно подействовало на меня. Рука ныла, но уже не так сильно. Пока сидели на кухне, пришло сообщение от Егора, в котором он грозился разделаться со мной по всем статьям, а я ответила,
