В тот вечер, когда все уже удалились ко сну, я впервые за все проведенное на гасиенде Гаруа время развернула маленького человечка мочика и снова как следует осмотрела его. И еще больше восхитилась мастерством и красотой этой маленькой вещицы. Маленькие бусины его ожерелья, все до единой — шедевры, чуть-чуть отличались друг от друга, а вместе составляли такое бесподобное зрелище, что у меня дух захватывало. Поистине я и представить себе не могла ту тщательность, внимание к деталям и то время, что понадобилось какому-то безымянному мастеру-индейцу для создания одной-единственной ушной подвески. Чье же ухо должна она была украшать? Уж верно, какой-то очень знатной персоны. Я осторожно завернула человечка в мягкий платок и спрятала в тайник за расшатавшейся доской в комоде. Неужели этот самый Этьен Лафорет и есть та связующая нить, которую я ищу?
Чуть позже снова раздался знакомый шепот. На сей раз я тихо поднялась и подошла к перилам. У двери, при свете свечи разговаривали трое. Стив, тот самый человек, которого я мельком разглядела при свете мотоциклетных фар брата Инес и третья фигура, которую мне наконец-то удалось разглядеть. К моему изумлению, это оказалась Хильда. До меня доносились лишь обрывки их разговора.
— Нельзя и дальше позволить ему этим заниматься! — горячо произнесла Хильда. И потом: — Обратитесь к Монтеро. Заставьте его поговорить с братом.
Снова невнятное бормотание. Потом Стив:
— Если понадобится, я поеду в Лиму.
Судя по всему, они о чем-то договорились, потому что тот незнакомец из павильона внезапно выскользнул за дверь, свеча погасла, а Хильда со Стивом направились к лестнице. Я проворно отступила к себе в спальню и притворила дверь, оставив лишь крохотную шелку. Через минуту-другую на галерее послышались чуть прихрамывающие шаги Хильды.
На следующее утро, совсем рано, задолго до рассвета, меня разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь и шепот:
— Ребекка, это Хильда. Быстрее одевайтесь и спускайтесь вниз.
Я, еле живая, вылезла из постели — все эти ночные шпионские страсти лишили меня законного сна, — плеснула в лицо холодной воды, натянула джинсы с футболкой и вышла на лестницу. Внизу уже сидели Стив, Хильда и Ральф, присутствовал даже Карлос Монтеро. Лишь Трейси нигде не было видно.
— Ральф, пойдете со мной, — отрывисто приказала Хильда. — Карлос привез нам второй фургончик, поедем на нем. Ребекка, вы едете со Стивом. Карлос, письмо у вас?
Монтеро кивнул и протянул Стиву конверт.
— Отлично, тогда за дело, — сказала Хильда. — Стив, захватите что-нибудь, чтобы вам с Ребеккой перекусить прямо в дороге.
Я поглядела на Стива. В еще отуманенном сном мозгу один за другим формулировались вопросы.
— Все объясню на ходу, — нетерпеливо бросил Стив, когда мы пошли к грузовику.
Через несколько минут мы уже ехали к югу по Панамериканской магистрали. Стив мчался, как ненормальный, но, на счастье, в столь ранний час на дороге почти не встречалось машин.
— Едем в Трухильо, — пояснил он. — Мне нужно быть в офисе INC к открытию.
INC. Institute National de Cultura. Все это ради визита в правительственную контору?
— Мы переезжаем, — сообщил Стив. — Раскопки, я имею в виду. Сворачиваем лавочку здесь и переезжаем на новое место примерно в миле отсюда. По крайней мере, надеюсь. Мне нужно получить credential, лицензию на новые раскопки. Карлос раздобыл нам у своего брата, мэра, письмо с поддержкой проекта, и оба они уже звонили туда, так что нас будут ждать.
Возможно, мне потребуется лететь в Лиму, в главный офис, поэтому вы со мной и поехали. Перегоните грузовик назад.
— А мне казалось, вы довольны ходом работ, — заметила я. — И с чего такая спешка?
Мы добрались до Кампина-Вьеха, и Стив чуть-чуть снизил скорость. Местные торговцы как раз начали съезжаться на рынок, так что нам пришлось лавировать среди потока телег и мотоциклов.
— У меня есть, — Стив на секунду замешкался, — ну скажем, информатор, huaquero по имени Артуро, фамилию я вам не скажу, да это и неважно. Так вот…
— Huaquero? — перебила я. — Это то, что я думаю? Расхититель гробниц?
— Именно. Именно. У инков не существовало слова, обозначающее «бог», только слово, обозначающее нечто святое — huaca, отсюда и huaqueros, грабители святынь. В этих краях — ремесло старинное и традиционное. Возможно, начало ему положили сами инки, расхищая гробницы былых культур. Здесь это семейный промысел, передается из поколения в поколение. И, надо сказать, эти huaqueros действуют весьма ловко и успешно. Знают, где и что искать, не хуже нас, а может, и получше, и все до единого — настоящие эксперты по части реставрации найденного. Пабло, наш главный рабочий, раньше и сам был huaquero. Мы переманили его на свою сторону, и для нас он настоящая находка. Пара его помощников тоже этим пробавлялись. Мы надеемся, что, дав таким людям работу и побольше рассказав об их культуре, поможем им впредь удержаться от искушения.
Весьма сомнительное предположение, подумала я.
— А что они — в смысле, huaqueros, — делают с найденным? Продают на черном рынке?
— Да, иногда. А иногда это считается вполне законным. Я хочу сказать, что в этой стране есть способы владеть древними ценностями вполне открыто, и huaqueros это только на руку.
— Но разве такое положение дел не поощряет мародерство? — удивилась я.
— Еще как поощряет. Меня это просто бесит. Но вполне понятны и причины мародерства. Страна нищая, сами видите. Если повезет, то мародерством заработаешь куда больше денег, чем ловя рыбу или возделывая землю. Хорошо нам, приехавшим из куда более благополучной страны, объяснять этим беднякам, что они, мол, должны жертвовать все найденное в музеи. Вот кого я и впрямь не выношу, так это покупателей, особенно профессиональных скупщиков. Вот кто по-настоящему поощряет все это дело и, должен добавить, вкладывает в него немалые деньги. Мерзавцы, все до единого. А Лафорет — первый. Только не давайте мне и дальше распространяться на эту тему, — сказал он с таким видом, будто и впрямь вот-вот выйдет из себя.
— Так вы говорили насчет Артуро, — напомнила я.
— Ах, да. В первый раз Артуро пришел ко мне в прошлом сезоне и принес кое-какие свои находки. Я видел, как он ошивается вокруг гасиенды, а под конец он набрался храбрости и попросил меня оценить для него несколько вещиц, чтобы хотя бы иметь представление, сколько они могут стоить.
Он показал мне две отличные керамические поделки, обе в стиле мочика. Сосуд в форме морского льва с глазами из ракушек и бокал с потрясающими рисунками. Оба настоящие. Разумеется, он добыл их мародерством — иначе ему их взять было неоткуда. Но он предложил в обмен на оценку сказать, где он их нашел. Так что я договорился, что он позволит мне несколько дней подержать у себя вазу с орнаментом и хорошенько изучить ее.
