что-то такое я и собирался издать, — выдавил я. — Я рад, что наш журнал в итоге помог вам найти друг друга.
Строганов хмуро посмотрел на меня, но промолчал. Думаю, глава администрации очень хотел высказать все, что обо мне думает, даже несмотря на внезапно обретенное личное счастье, но Катерина словно невзначай держала его за руку. За последние несколько месяцев я хорошо усвоил, что означает это робкое пожатие. «Я тебя очень люблю, дорогой, ты здесь главный и все решаешь сам. В том числе, и как общаться с этим очаровательным молодым господином напротив. А, чтобы немного помочь тебе, я тут вкратце набросала, что ты должен решить. Дорогой, ты все понял? Точно понял? Хотя я тебе, конечно, ни в коем случае не указываю».
— Поступили вы, конечно, некрасиво, чего уж тут — продолжала Катерина. — Хотя и Леня со своей проверкой тоже погорячился. Но что уж тут вспоминать, все так хорошо в итоге вышло. Знаете, к концу года мы собираемся пожениться. — Катерина подняла бокал. — Предлагаю выпить и забыть старые обиды.
— Но все равно ваша статья просто возмутительна, — буркнул Строганов. — Я требую дать опровержение! Между мной и Катенькой никогда ничего не было на шкафу и на журнальном столике. И сливы в наших отношениях тоже не фигурировали.
Сливы? Я вспомнил сочинение Радомира в подробностях. А, ну да. У мальчишки очень богатая фантазия. Настолько, что, когда вырастет, боюсь, он будет разочарован скудостью поз, которые технически возможны.
А они неплохо смотрятся вместе. Может, нам рубрику сводничества открыть? С колонкой ценных советов от Радомира по поводу первой брачной ночи.
Принесли горячее. Странный обед пошел своим чередом. Видеть меня, как я понимаю, хотели оба: Строганов, чтобы обругать, Катерина, чтобы познакомиться и мило побеседовать. Поскольку делать это одновременно было затруднительно, говорила в основном дама, а глава администрации иногда недовольно что-то бурчал. Но все равно Строганов выглядел непривычно счастливым. Я за него порадовался.
— Катенька, я выйду покурю, — сказал глава администрации, когда смотреть на мою физиономию ему, наверное, вконец надоело.
Как только Строганов вышел, заскучавшая Катерина тут же повернулась ко мне. Она обладала мягким обаянием дамы в возрасте, которая повидала жизнь и пришла к выводу, что, в целом, она не такая уж плохая штука. Хотя в случае Катерины она видела даже несколько больше, чем следует.
— Не злитесь на Леню, он совсем не плохой, просто строгий. Он ведь так и не женился после того, как мы расстались, представляете?
Да, и это явно сказалось на его характере.
— Некоторые его не любят. Говорят, мол, слишком дотошный. Но это все неправда, душа у Лени золотая. Он нашему борделю даже подарок сделал.
— Подарок? — удивился я.
— Да, ту статую, которая все время ругается. Ей там, кажется, понравилось.
Рабодара в бордель? До этого я не додумался, а зря. Когда старого пердуна конфискуют на нужды изучения древней магии, для него это наверняка будет личная трагедия.
— Эх, это вы нас еще в молодости не видели. — Катерина откинулась в кресле. — Мне вслед тогда все мужчины шеи сворачивали. А вслед Лене все женщины — из княжеской семьи, красавец. Думали, возьмет в жены какую-нибудь графиню, а то и выше, а он меня полюбил. С моей-то работой. Хотя я не жаловалась. Знаете, мне в чем-то даже нравилось. Не сама работа, конечно, а то, как все было устроено. Все записывалось, все учитывалось. Потом, говорят, бардак настал, как маман сменилась. Хотя меня тогда там уже не было.
Катерина вздохнула, то ли с ностальгией вспоминая молодость, то ли радуясь, что она закончилась.
— Наверное, вам и справки какие-нибудь выдавали? — уточнил я.
— Не то слово. Про каждый акт отдельную бумажку выписывали, что, сколько, как долго, как в приличном заведении. А как иначе? Без документов ничего нормально не делается.
Кажется, я стал причиной рождения очень счастливой семьи.
Примерно через час, дав обещание прибыть на будущую свадьбу и заслужив очередной хмурый взгляд Строганова, я поехал домой. Да уж, воистину неисповедимы дела средств массовой информации. Моя в общем-то довольно грязная выходка обернулась к лучшему.
Как обычно, дома меня уже ждала очередная проблема.
— Ваше Сиятельство, вам тут это, из типографии звонили, — доложил Петька.
— Перезвонят, — отмахнулся я. — Я устал с дороги.
— Они говорят, это срочно.
— У них каждый раз что-нибудь срочное. Пусть разбираются сами. В прошлый раз, когда было срочно, у них кончилась коробка краски, которую надо было всего-то пойти и купить на соседней улице.
— Да, но тогда они позвонили один раз, — отметил Петька. — А сегодня уже четырнадцать.
Я нахмурился. Четырнадцать раз — это серьезно. Это тянет уже не на коробку краски, а на целое ведро.
Я поднялся наверх и набрал номер печатни. В трубке тут же послышался голос одного из братьев Мартыновых. Создавалось ощущение, что он нарочно сидел рядом и ждал моего звонка. Я встревожился еще больше.
— Здравствуйте, Ваше Сиятельство, — произнес наборщик и замолчал, словно бы названивал весь день только за тем, чтобы со мной поздороваться.
— Ну, здравствуй. Дай угадаю, опять что-то случилось?
В трубке закашляли. Потом наборщик промямлил:
— Да так, ничего особенного. Ваше Сиятельство, а вам удобно говорить, вы не заняты? Может, я вас от чего-то отвлекаю?
Вопрос прозвучал с такой надеждой, что я приготовился к очередной катастрофе.
— Я полностью в твоем распоряжении, — заверил я. — Выкладывай, что там опять стряслось?
— Ну… эээ… — забормотал Мартынов.
— Рассказывай, говорю! — прикрикнул я. — А то лишу тебя жалованья.
Мартынов вздохнул, как смертник, идущий на эшафот, и заговорил.
— Ваше Сиятельство, у нас есть две новости. Хорошая и плохая.
Глава 18
— Ваше Сиятельство, у нас есть две новости. Хорошая и плохая.
Я сильнее прижал трубку к уху.
— Серьезно? О, да это же замечательно! Это просто отлично. Хм, а вот это уже не очень. Что, совсем? А как же вы… А, вот как. Ладно, делайте все, что в ваших силах. А мне пока нужно кое-с-кем поговорить.
Я положил трубку, вышел и постучал в дверь покоев Дарьи.
— Дорогая, можешь позвонить своему отцу? У меня к нему срочный разговор.
Турчанинов примчался меньше, чем через два часа. Тесть в жизни не стал бы прибегать ко мне по первому зову, но у него был сверхъестественный нюх на деньги. Он как будто чувствовал, о чем пойдет разговор.
— Простите, что так бесцеремонно оторвал вас от дел, еще и вечером. — Я проводил Турчанинова в гостиную. — Но разговор и правда важный. Дело в том, что…
Тесть слушал, и глаза его все сильнее лезли на лоб.
— Угощайтесь, папенька. — Я пододвинул блюдо с закусками и сам разлил коньяк по стопкам. — Надо нам отпраздновать, в конце концов.
— Серьезно? — Турчанинов все еще не мог поверить. — Англия?
— Именно. Сам в шоке. Оказывается, наши столичные партнеры недавно встречались со своими коллегами, а те со своими коллегами, а те со своими… В итоге книга про мальчика дошла до британцев, и те очень заинтересовались сюжетом. Говорят, он кажется им каким-то родным. Я даже боюсь представить, сколько денег мы за это получим, если книга и там станет популярной.
Турчанинов молчал, не донеся стопку с коньяком до рта. Кажется, его фантазия тоже отказывала.
— Знаете, я обдумал ваше предложение, — продолжал я. — Мне и правда нужно взять вас в соучредители. Я не справляюсь в одиночку, а завтра утром и вовсе уеду. Тем более, нам надо расширять штат.
Турчанинов открыл рот. Меньше всего он ожидал, что я решу взять его в долю, как только дела пошли в гору. Брови тестя недоверчиво сошлись на переносице. Я подлил ему еще коньяка.
— Скажу честно, мне не хочется делиться прибылью, но куда деваться. Вдвоем мы заработаем намного больше, чем смогу я один. Предлагаю вам тридцать процентов. Все-таки, это в каком-то смысле и ваша типография.
— Сорок, — тут же отреагировал Турчанинов.
Я нахмурился, изображая внутреннюю борьбу, хотя именно на этот ответ и рассчитывал.
— Ну хорошо, сорок. Так будет честно.
Мы выпили еще. Я щедро следил за тем, чтобы количество благородного напитка в рюмке тестя не уменьшалось.
— Так что же, договорились? Предлагаю разделить обязанности так, как и планировали. Я отвечаю за набор сотрудников, генерирую идеи, а вы занимаетесь хозяйственными вопросами, общением с городской администрацией и ремонтом.
Я с широкой улыбкой протянул руку. Турчанинов, немного поколебавшись, пожал
