Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
…Бедный Клавдий, кажется, изнемогает от всего этого. Онпонимает, что Синдикат должен отбацать Праздник Страны как можно громче —такова традиция, такова идеологическая установка, которую подкачивает Клещатиксвоими таинственными и крепкими связями в Иерусалиме. В то же время Клавехочется, чтобы его оставили в покое, чтоб он остался дома один, разулся,прошелся незакованной в обувь раненой ногой по кухне, надел любимый красныйфартук в белый горошек и зафаршировал баранью ногу, о которой я слышу вот ужеполгода и не пробовала ни разу…
Клава мужественно пытается противостоять колоссальной утечкебюджета на Праздник, я уже заявила ему, что дам на эти утехи плебса тысячдвадцать, и ни копейкой больше. Но все мы понимаем, что бессильны.
Клещатик обаятелен, как дьявол, улыбается, говорит душевно,убедительно… и вот уже минут через десять чуть не вся коллегия синдиковнаперебой предлагает всевозможные фенечки: Миша Панчер предложил заказатьособое мороженое: шарик — синий, шарик — белый, отразив государственные цвета.
— И сделать съедобные флажки, — подсказал негромкоЯша… — чтобы в финале праздника гости их дружно съели…
Все эти торжественно-рекламные глупости сожрут, конечно,львиную долю годового бюджета. Но, чтобы накрутить расходы Синдикату, Клещатикеще настаивает на увеличении числа артистов, количества номеров, численноститанцоров…
— Понимаете, — говорит он, — огромноепространство льда не должно пустовать. Это провально — в смысле впечатления. Нальду что-то должно происходить постоянно. Гигантские площади льда должны бытьзадействованы…
— Так посади на нем рыбаков, Норувим, —нетерпеливо оборвал его Клава. — И тогда вечером мы будем иметь хорошийужин… А для смеху пусть один из них провалится в прорубь…
Клавдий именует Ноя Рувимыча по-своему, сокращенным «Норувим»— и это странное имя, напоминающее имя какого-нибудь библейского серафима,архангела или провинившегося перед Господом, падшего ангела, очень томуподходит…
Словом, Клещатик просачивается сквозь стены, проникаетгибкими пальцами дьявольского хирурга сквозь ткани мышц, вынимает сердце изгруди и кошелек из желудка. Кажется, он владеет навыками гипноза, которыйдействует на всех, кроме Угрозы Расстреловны.
Вчера она остановила меня в коридоре и, глядя в пол,отчеканила: — «При том, что деятельность вашего департамента — никчемная чепухаи разбазаривание средств, я вижу, что вы единственная сопротивляетесь этомуспруту Клещатику. Вы отказались проводить свои тусовки в «Пантелеево», этоправда?» И не слушая меня, дальше: — «И молодцом. Я хочу, чтоб вы знали —«Пантелеево» принадлежит ему, ему лично, через этот сарай, через подставных лицпрокачиваются наши миллионы…» «Откуда вы знаете?» — потрясенно спросила я. Онаусмехнулась, сказала — «а я не вчера родилась. И в той организации, где я довас работала, там умели раскапывать…» — и отмаршировала прочь.
Я действительно не езжу в «Пантелеево» и, похоже, НойРувимыч с этим смирился. Для наших тусовок шустрый Костян, прочесавПодмосковье, нашел чудный санаторий «Лесные дали» на берегу Истринскоговодохранилища… В первый раз я ожидала скандала, вроде того, о каком мнерассказывали мои ребята… Однако художники, писатели, кинематографисты и барды,собранные в этом дивном месте, благополучно расселились по номерам и два днявзахлеб общались, не выходя из конференц-зала, хотя погода стояла прекрасная ия побаивалась, что эти, известные и уважаемые, люди просто разбредутся гулятьпо лесу. Однако они вцепились друг в друга, смотрели фильмы, спорили до ночи, иникак не могли расстаться. Мы с Костяном записали все выступления, яотредактировала, и вскоре уже Сережа Лохман издал нам великолепный сборникстатей о литературе и искусстве, с обширной и страстной дискуссией страниц насорок в конце, — который мгновенно стал библиографической редкостью…
…Так вот, перекличка, посвященная грядущему ПраздникуСтраны. На ней произошел еще один, на первый взгляд, пустяковый эпизод.
Изя Коваль, продолжающий носиться с идеей круиза по Волге,опять влез со своей темой: Казань, Саратов, Самара, Новгород… Плавучийлекторий, водичка за бортом, заливка ментальности прямо в уши… А Клавдийсказал: добавь к проекту график температуры воды, чтоб бабы могли захватитьбикини. Потом задумался и проговорил — отличная идея: людям некуда будет деться…
И вдруг Клещатик порозовел, встрепенулся, пергаментные егощечки налились живым соком, затрепетали… Я посмотрела на него и поняла, чтогрядет Новая Идея, которая, как баржа, потащит за собой какой-нибудьграндиозный Проект — (Клещатик был гением выращивания Проектов Глобальных,Международных, Межконфессиональных… — тут же сам становился генеральнымподрядчиком по их исполнению), — и главы департаментов должны распахнутькошельки своих бюджетов… Да и Центральный Синдикат, как яловая корова, долженбыл приготовиться: уже бык Норувим увидел цель, уже рыл копытами землю,помахивал хвостом, уже глаз его налился кровью страсти, уже примеривался онвлезть на свою любимую буренку по кличке Синдикат… Однако интересно — что можновыудить, что вырастить из невинной прогулки по Волге…
Кстати, после переклички произошел еще один забавный эпизод:в коридоре меня нагнал Клещатик с какой-то папкой в руках и попросил уединитьсяв моем кабинете «на минутку». Я любезно пригласила, велела Маше принести чаю…Ной Рувимыч был непривычно стеснителен, даже робок, присел на краешек дивана,держа папку ребром на колене… Я заподозрила самое страшное… и оказалась права:так и есть, он пишет… Он написал пьесу и хотел бы, чтобы я, как профессионал…одним глазком… и так далее…
— Ной Рувимыч, — удивилась я, — у вас такиесвязи… Если я правильно поняла, любой театр с удовольствием возьмет вашу пьесук постановке при определенных условиях.
— …возьмет, возьмет… — покивал он мешочками щек…
— …и актеры известные будут в ролях…
— …будут, будут… — сказал он, — уж несомневайтесь…
— Так чего ж вы хотите от меня?
Он помялся… переложил папку на второе колено, отхлебнул чаю,принесенного Машей, и проговорил твердо:
— Мнения!
…Когда он вышел из кабинета, я раскрыла папку и застонала:его пьеса называется «Высокая нота моей любви»…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава 13. Три раввина
Главный раввин России Залман Козлоброд говорил притчами.Выступал он всегда на русском языке, который знал плохо. Но говорил громко,активно артикулируя. Притчи его выглядели приблизительно так: — «Виходит Гилельиз дюш… А кто-то скучает на двер… Это пришли шейлот[1]… —«Почему китайцы такой длинный глаз»? Гилель сказать: — «Потому что ветер кидаетпесок». Опять Гилель пойти в дюш, и снова кто-то скучает на двер…»
Понятно, что эти притчи выглядели слишком глубокомысленными,но паства ему внимала, тем более что на этом подворье паству подкармливали…
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
