жестом показал на комод, где в радужном свете переливалась монета. Жена, спросонья, в изумлении уставилась в угол.
— Чего бы ни увидела, помалкивай, — на всякий случай предупредил Пашка.
Она сонно помотала головой. Любопытство пересилило другие чувства. Монета пошла рябью и завибрировала.
— Сейчас начнётся, — шепнул Павлик и непроизвольно схватил жену за руку.
Та тоже внутренне напряглась. Доселе рассказанные мужем немыслимые сказки обретали достоверность и осязаемость.
На экране появилась большая комната в старинном исполнении. На небольшом антикварном диванчике с резными поручнями сидел молодой человек с офицерскими эполетами. Он задумчиво теребил в руках бронзовую чернильницу с изображением единорогов. Рядом, в низком кресле, сидел мужчина тех же тридцати с небольшим лет в гражданском чёрном костюме. Судя по выражению лица, он что-то пытался втолковать собеседнику. А тот нерешительно сомневался.
— Нам просто необходимо устранить царскую особу, — убеждал гражданский. — Иначе все наши действия будут напрасны.
— Я прекрасно вас понимаю, — парировал военный. — Но, боюсь, дворцовый переворот не поддержит дворянство, да и остальное общество. Ещё на слуху и не забыто убийство Павла Петровича,[1] в котором косвенно обвиняют нашего августейшего монарха. Представьте, что опять произойдёт подобное. Я, конечно, совсем не против цареубийства, но считаю, что нам нужно выждать время. И дождаться естественной кончины императора. А вот тогда, ещё неокрепшему новому царю, мы сумеем продиктовать наши условия. Или даже устранить, пока у него нет поддержки в верхах и армии.
— Всё так, всё так, Павел Иванович, — горячо возразил собеседник. — Но Александр Павлович[2] ещё молод, можно сказать в самом расцвете жизненных сил. Всего-то сорок восемь лет. Кто знает, сколько он ещё может процарствовать. И самое главное, как со временем переменятся думы в обществе. И не будет ли уже поздно осуществлять задуманное нами.
Павлуха с усилием отвлёкся от просмотра очередного погружения в прошлое и перевёл взгляд на жену. Та смотрела, не отрываясь и раскрыв рот от удивления. Рассказанные мужем мистические образы предстали наяву. Пашка, с неким удовлетворением, покачал головой. «Мол, на тебе, пожалуйста, насладись сама сполна и не говори потом, что я съезжаю потихоньку с катушек». Он снова увлёкся происходящим.
— Я перед неразрешимой дилеммой,[3] мой друг«, — произнёс Павел Иванович. — Мои мысли бьются, как птица в клетке, и не могут найти верное решение. А остальные друзья ждут от меня первого шага.
— Понимаю вас, ой как понимаю, — вновь заговорил гражданский. — Но, кажется, я могу решить вашу проблему.
— И каким же образом, позвольте узнать, — подхватился военный.
— У меня есть знакомый, некто Илья Степанович Ненароков. Ныне полковник в запасе, ушедший с воинской службы по ранению. Так вот он, мне доподлинно известно, и я не раз слышал от своих знакомых, водит дружбу с нечистым. Может производить разные фокусы, предсказания и всё такое прочее.
Военный скривился:
— Ещё фокусника и шарлатана нам не хватало. Полно-те, любезный друг мой. Я такие дела даже не рассматриваю.
— Нет же, нет, Павел Иванович, он никакой не шарлатан и, вообще, человек в высшей степени серьёзный. И я вам сейчас это докажу.
Не далее как этим летом, я сам был, можно сказать, свидетелем его чародейства. За рюмкой водки мы разговорились со статским советником Афанасьевым, моим давним приятелем. Так вот он, со слов княжны Быстровой поведал мне следующую историю. Дело было на именинах у графа Ивана Фёдоровича Бекетова, у него в загородном имении, что в Смоленщине. После застолья гости немного заскучали и не знали чем себя ещё занять. Танцевать не хотелось, ибо жара стояла приличная. И тогда княжна Быстрова и фрейлина Остроумова пристали к Ненарокову с просьбой как-нибудь их удивить и развлечь, зная о его некоторых магических умениях. Тот, будучи в некотором подпитии, недолго думая, подошёл к рядом расположенному с усадьбой озеру. Что-то там побормотал, помахал руками и походил взад-вперёд по берегу. И озеро покрылось льдом толщиною в аршин.[4] А он, улыбаясь, предложил всем желающим надеть коньки, которые пылились у графа в чулане с прошлой зимы и устроить ледовые катания. Все присутствующие особы женского пола просто зашлись в умилении от столь неожиданного развлечения и с криками и прочей радостью приступили к игрищам. Свидетелей тому курьёзу было никак не меньше десяти человек. Это ведь всё устроилось в начале августа, в самую, что ни на есть жару. Дамы и кавалеры с неистовостью отплясывали на льду озера.
И я, после того разговора, не преминул желанием познакомиться с Ильёй Степановичем. Он оказался весьма образованным человеком и умелым собеседником. Немного рассказал о своих умениях, правда, вскользь, но всё же. Боевой офицер, либеральных взглядов, ныне проживающий в Москве и мечтающий о своём имении где-нибудь в провинции, но не имеющий денег на его покупку. Я тогда его спросил про тот фокус у графа Бекетова. Он, немного помявшись и буквально сверля меня взглядом, подтвердил, что был немного навеселе и решил позабавить заскучавшую публику. Я, помню, тогда ещё поинтересовался, а что он с подобными трюками в гастролях не выступает? Ведь финансовое положение такие фокусы могут значительно выправить. Он загрустнел лицом и нехотя промолвил. Мол, года два — три назад обер-прокурор Священного Синода[5] Протасов, до которого дошли слухи о ненароковских чудесах, высказал ему своё неудовольствие. И при личной беседе пригрозил, что если тот не прекратит смущать умы православных своим чародейством, то напишет прошение на имя Его Величества Императора Всероссийского с просьбой провести расследование и привлечь к ответу за мои художества. После этого, сами понимаете, пришлось прекратить данные эксперименты, чтобы не раздражать представителей церкви. На этом мы с ним тогда и раскланялись, он быстро ушёл, сославшись на неотложное дело.
Так вот, я думаю, что сотворить что-нибудь этакое для него раз плюнуть. Я уже после этого специально общался с княжной Быстровой, они приятельствуют семьями с Ненароковыми, к тому же весьма болтлива, и она мне рассказывала, что Илья Степанович легко может вызвать беса и приказать ему любое волшебство. И я, мой друг, после этого приключения, ничуть в том не сомневаюсь.
Павел Иванович посерьёзнел лицом и спросил: «А часом не гипноз или внушение всё сие кудесничество?» Собеседник молча покачал головой.
— Десяток свидетелей, которые сами лично ходили и катались на этом льду.
— А умертвить государя императора он сумеет и возьмётся ли за это? Да ещё после всего держать язык за зубами?
Гражданский замолчал, но, казалось, был готов к
