Что самое странное, Ксюшу действительно интересно слушать. Обычно я детей слушаю из умиления или при необходимости выяснить потребности. Однако Ксения в сравнении с погодками явно очень красноречивый оратор.
Если бы сердце сейчас не тарабанило в горле от беспокойства, что Лера все ещё грозится свалиться в обморок, то я с удовольствием бы послушал малышку.
— А ты где живешь? — вновь врывается в мысли настойчивый детский голосок.
— Что? — снова теряюсь я.
— Живешь где? — девочка начинает жестикулировать, так будто перед ней слабоумный. — Вот Йоулупукки в Финляндии, Пэр…
— А, понял-понял! — примирительно поднимаю руки. — В России.
— Подробней?
— В-в Москве, — я сомневаюсь в том ли направлении мыслю, или у меня есть шанс снова показаться маленькой диктаторше слабоумным.
Ксюша цокает языком и закатывает глаза:
— Кооонкрееетнее! — требует она.
Я едва не давлюсь от смеха. Уникальный ребёнок!
— Можно сказать, я живу в этом университете. В своём кабинете. Почти постоянно, — спешу уточнить я, и пока меня снова не отчитали мимикой, продолжаю ещё более конкретизировать, переходя на заговорщический шёпот. — У меня там диван. Не очень удобный. Зато до работы недалеко. Хочешь посмотреть?
Усмехаюсь, оценив задумчивый вид ребёнка. Похоже, этот ответ она сочла достаточно подробным.
— Константин Дмитриевич, ну у неё давление восемьдесят на сорок, — наконец констатирует медсестра. — Я таблетки выдам. Но ей бы отдохнуть не помешало. Да поесть чего.
— Понял, — киваю я, поднимаясь с дивана и на автопилоте, хватая малюсенькую ладошку. — Мы может идти?
— Да, Константин Дмитриевич, — мило улыбается девушка.
Мое внимание снова переключается на Леру, дабы убедиться, что она в состоянии идти сама. Но… что это? Она как-то уж слишком придирчиво оценивает медсестру.
— До свидания, Константин Дмитриевич! Заглядывайте к нам почаще! — продолжает девушка, не замечая, какими глазами на неё смотрит пациентка.
Я с трудом сдерживаю усмешку:
— Надеюсь, у меня не будет на то причин, — натянуто ухмыляясь, отзываюсь я.
Лера бросает на меня взгляд полный негодования и обиды.
Что же это? Никак ревность? Хмм… А это уже интересно.
— А вы без причин, — не унимается медсестра, не чувствуя угрозы. — Просто так. Чайку попить.
В два поспешных шага Лера подходит к нам. Ловит руку дочери и увлекает ее за дверь. И меня заодно. Так как Ксюша намертво вцепилась в мою ладонь. Или я в ее.
Не могу сейчас их отпустить. Не сейчас. Я ещё не готов. Что же придумать, чтобы ещё немного…
— Костя, ты говорил, что покажешь свой кабинет! — без обиняков заявляет Ксюша, словно читая мои мысли.
Моя спасительница!
Судя по выражению лица, Лере эта затея явно не по нраву. Что ж, я мог бы подвезти их домой, заодно узнаю адрес.
Зачем? Я пока сам не знаю, что собираюсь делать с этой информацией.
— Вы далеко живёте? — спрашиваю я.
— Нет! — слишком уж торопится с ответом Лера, чтобы казаться достоверной. — Сейчас же пойдём…
— Да, — отвечает моя спасительница.
И почему-то я больше склонен верить младшей Мандаринке.
— Подробней, — прошу в духе допроса маленькой диктаторши.
— Вот сначала мы едем на автобусе. Потом на метро. Потом пешком…
— Ясно, а потом три дня на оленях? — усмехаюсь.
Ксюша смеётся. Тогда как выражение лица Леры все ещё не предвещает ничего хорошего.
— Как Дед Мороз что ли? Нееет, — тянет Ксения. — Хочешь в гости?
— Хочу. Но сначала твоей маме нужно отдохнуть и поесть. Слышала же, что доктор сказал.
— Я могу все это сделать дома, — тут же начинает протестовать Лера.
Но я догадывался, что будет непросто:
— Это долго, — отсекаю. — А вам необходим отдых немедленно. Пока вы не свалились в обморок.
И тут же увлекаю свой караван в ректорат. Благо, секретарь все-таки отправилась выполнять своё задание, поэтому моя приемная пуста.
— Располагайтесь, — говорю, входя в кабинет. — Нет, Мандаринка, диван мы оставим мамочке. А тебе я разрешаю исследовать свой стол. Я пока еду закажу. Что вы обычно едите?
— Макароны, — недовольно бормочет Ксюша.
— А что ты любишь? — шепчу я, наклоняясь к девочке.
— Картошку фри! — восклицает она, хлопая в ладоши.
— Так и быть!
— Ну, нельзя ведь… — снова пытается протестовать Лера.
— Сегодня можно! — категорично отрезаю я. — Если желаешь, лично для тебя мы закажем ма-ка-ро-ны. Почему все ещё стоишь? Приляг. Иначе я буду вынужден вызвать скорую.
Похоже, моя угроза попала в цель. Лера тут же присаживается на диван.
— Лечь, — велю я.
— Мам, ну чего ты как маленькая, не слушаешься совсем?
— Мандаринкам слова не давали, — бормочет Лера.
Я невольно улыбаюсь. Почему-то в их обществе я чувствую такое тепло…
Тут же одергиваю себя. О чем это я там размечтался?!
Лера послушно размещается на диване, пока я перерываю хлам на своём столе, в поисках чего-то занимательного для трехлетки. Уже скоро перед ней лежит некогда ценная документация, обратная сторона которой вполне пригодна для рисования. Выуживаю весь возможный для этого чопорного кабинета максимум палитры: кроме красной и чёрной ручек, нашлось аж несколько синих оттенков. Не очень богатый ассортимент. Надо бы ещё на столе у секретаря поковыряться.
Ксюша продолжает повествовать все известные ей события из жизни сказочных персонажей, упрямо обходя вниманием их с мамой жизнь.
Бросаю взгляд на Леру. Интересно, она уже спит? Мне совершенно определенно есть, что спросить у ее дочки.
— Спасибо вам, — не поворачивая головы, сонно бормочет Лера. — Не знаю, что бы я делала без вас…
— Тебе не за что благодарить меня, Мандаринка. Пока.
Что я собираюсь делать?
Не знаю. Пока.
Сначала придётся разобраться во всем. В том числе и в том, почему мы расстались четыре года назад. Эти пару часов проведённые вместе, подсказывают — что-то тогда было не ладно.
Слишком ее взволновало мое присутствие. Слишком… для человека, который никогда не любил меня.
— Ты все перепутал, — врывается в мои мысли тонкий голосок. — Это я Мандаринка!
— Как скажешь, — усмехаюсь я. — Но как же мне тогда называть твою маму?
— Валерия Александровна! — строго постановляет девчушка.
