Всё равно, если спросят, спихну эманации жар-эфира на метку Бемижара. Мол, это всё ловушка того японца, София Александровна. Он меня замарал своим Хаосом. А я использовал обычную жива-технику «Огненный змей», в роду у нас практикуют, ага.
Сойдет. Но если призову божественный фантазм, тут все аристократы назовут меня богом. Это донесут до императора, начнется шумиха, меня пригласят на допрос или даже повяжут, вызовут жрецов… В общем, слишком непредсказуем результат поведения императора. Нет-нет, рановато для такого экспромта. Сначала лучше попробую пятидесятером с демониками завалить мятежника.
Демоники пытаются оттеснить сражение к окну. Вокруг слишком много людей. Слепой кот отражает атаки и всплески силы, перенаправляет векторы пламени обратно в Бемижара. Только тому пофигу собственные техники. Посох впитывает черный огонь, как магнит, и выстреливает им обрато.
Я раскручиваю Огненного Змея, размахиваюсь в сторону мятежника. Горящая пасть бьется о вспыхнувший на миг черный щит.
Жаворонок вдруг хохочет, как будто совершенно успокоился. Маленький уголок зала превратился в бушующее горнило печи. Черные лепестки пламени перемежаются с техниками демоников.
— Что это за жалкий фантазм, брат? Какой-то русский дух? — ливнем пламени Бемижар отшвыривает подобравшихся демоников. Я едва успеваю отскочить и уклонить от черных всполохов. — Почему не призовешь какого-либо русского бога-бородача? Не можешь? Не хочешь? Неужели нынче я сильнее тебя?
Грех каждого Жаворонка — любовь к болтовне. Издержки профессии. Вот и сейчас Бемижар забалтывается, и Али, со спины ринувшись как таран, хватает худого японца в охапку.
— Аднака, еся! — радуется зеленая морда. — Сайдяшя за куряца!
Огромная пасть мутанта заглатывает голову Жаворонка. Саблевидные клыки скрежещут по ментальной защите, пытаются продырявить ее. Но японец крепок. Даже посох не уронил. Не знаю природу его щитов. Возможно, тоже фантазм. Жива-«колодцев», как я слышал, не бывает у хаоситов. Возможно, Бемижар уже успел втихаря стать демоником, чтобы усилить себя. Хаосит, демоник и обладатель фантазмов — жуткая смесь.
Если бы не доспех, Жаворонка не только бы погрызли, мощные руки Крокодила уже раздавили бы гада в безголовую лепешку. А так он вспыхивает черным столпом, и Али из последних усилий, ревя от боли, вышвыривает, полыхающего Бемижара в окно. Брызги плавящегося на лету стекла усеивают мрамор пола.
— А-а-а, гаряча! — Али дует на объятые черным пламенем когтистые лапы. Ничего страшного, с его регенерацией не поджарится. — Бальна-а-а!
Мм, наверное не поджарится.
— Пропусти, животина! — отпихнув в сторону громадного мутанта, я сигаю в окно.
Приземляюсь на мощеную плитами площадку, сразу же перекатом ухожу в сторону. И хорошо подстраховался. Струя пламени ударяет в то место, где бахнулся. Гейзеры асфальта и земли выстреливают в небо. В этот момент в окна следом прыгают демоники — прямо в эпицентр атаки. Бедняги! Многих глушит обстрелом, а самого слабенького разрывает пополам. Оторванные ноги фонтанируют кровью прямо перед моими глазами.
— Классные туфли! — нашла чему завидовать Зависть.
— Из телячьей кожи, — облизывается Чревоугодие. — Натуральный продукт. Ням-ням.
— Долго разжевывать, — не соглашается Лень. — Да ну.
А я быстро намахиваю руками технику Рыкарей. «Объятие Солнца». По сути, это много-много огненных лепестков, целое облако, и горящий фронт окутывает Бемижара. Тот удивленно приподнимает брови:
— Уже Рыкарь? Когда успе…
В следующую секунду облако лепестков вокруг него сжимается и вспыхивает гигантским золотым факелом. Вот так! Гори, скотина болотопсовская!
Из окон выглядывают княгини Бесоновы — Аяно, Дана и, кажется, Светлана. Хоть последнюю и легко спутать с главной княгиней, для Софии у нее слишком пофигистский взгляд.
— Когда вы уже докончите этого японца? — доносится недовольный голосок супермодели. — Мы еще мазурку не станцевали.
На нее «сестры» не обращают ровно никакого внимания.
— Фалгор! — кричит Аяно, облокотившись на оконную раму, усеянную зубьями осколков. — Уходи оттуда! Мои люди закончат с ним!
Хе, уходи, говорит. Самое подходящее время. Как же!
Снова обращаю взгляд на горящего Бемижара. Демоники Бесоновых обрушивают свои техники на этот столп огня. Круто полыхает.
Но недолго я радуюсь. Изнутри золотого свечения созревает черное пламя и мои лепестки рассыпаются. Бемижар — растрепанный, чуть дымящийся — отскакивает подальше от остатков техники. Машет посохом, распыляя черные искры. Сноп моих и гвардейских техник ранить его не ранил, но стер ухмылку. Бемижар почуял жареное. И, так как я хорошо знаю моего самозваного брата, мне не составляет труда угадать, что он сейчас предпримет.
Попытается драпануть.
Окружив себя черной завесой, Бемижар бросается в лабиринт из живых изгородей. И я даю ему это сделать. Три секунды жду и следую за Жаворонком. А едва зеленые трельяжи скрывают меня, на моих костяшках вспыхивают Огневики. Царь-Огонь, вот и пригодилась твои дары. Спасибо, огнебожич!
Из порезанной руки до сих пор сочится черная кровь.
— И охота же тебе бегать, — ноет Лень.
Я боюсь одного — как бы Бемижар не нырнул в Анреалиум. Но пока он это не сделал, возможно, не хватает времени сосредоточиться. Купол от жар-эфира никто не отменял. И даже Жаворонку приходится с ним считаться. Именно из-за специфики старых фантазмов Бемижара мне и нужно схватить его живым. Раньше он мог заходить в Хаос, когда заблагорассудится. Вот поэтому он, видимо, и поехал крышей настолько, что связался с Монстрами. Долго с ними пересекался, слушал их шепот, и в конце концов твари заболтали его. Но раньше не было никакого черного огня. Сила Жаворонка явно изменилась. Может, Хаос повлиял, может, японский пантеон богов. Надеюсь, осталась какая-либо связь с Анреалиумом.
Со всех сторон шумит листва живых изгородей. Это демоники рыщут в поисках Бемижара.
Но удача на моей стороне. Мы сталкиваемся у мраморного фонтанчика. Догоняю и атакую. Огневики пронзают ночную тьму, оставляя в воздухе дымящийся шлейф. Обманное движение, потом сокрушительный рубящий удар. Бемижар отпрыгивает, отбив его. Он вертит головой, ища куда отступить.
Огневики обрушивают огненный ливень, Бемижар отвечает встречной атакой. Золотое и черное пламя сливаются воедино. Мрамор фонтана трескается от жара, опавшая листва под ногами горит.
Вдруг доносится оглушительный топот. Будто несется гигант-зеленомордый в стальном панцире с механизированными модами или приближается штурмовой ходок.
Зеленая изгородь справа разлетается в щепки, и выскакивает стальное чудовище, втаптывая в землю опавшие лианы. Чудовище выглядит как средневековый рыцарь. Полностью закрытый доспех. Тяжелый панцирь из мильфинового сплава отражает ртутный свет фонарей. На лбу шлема торчит железный рог, будто у носорога. Под ним горят багровые глаза, щерится хищный рот. И всё бы ничего, но на грудной кирасе торчат две приличные выпуклости. Очень приличные. Настоящие круглые бидоны хороших таких женских грудей. А еще из-под шлема выплескиваются длинные красные волосы.
— Хочу, хочу, хочу, хочу ее, — стонет в экстазе Похоть.
— Да ну, — отзывается Лень. — Полежать
