в людской собрались и меня ждали. Хоть кого увижу вне людской — значит, ты мой приказ не передал.
Но зачем же дворню в людскую уводить? На барской половине должно произойти такое, что они не должны увидеть?
Вошли два знакомых молодца, видимо, личная гвардия?
— Сударыня, пообещайте, что выходка с чернильницей была вашей последней детской шалостью за сегодняшний день и вы не будете, например, бегать, — попросил котик.
— Вы настолько начинающий мошенник, что верите в обещания, данные под принуждением? — ответила я.
Собеседник опять сдержал гнев. Встал, протянул мне шубейку, улыбнулся, когда я выхватила ее из рук и надела сама. Кивнул своим слугам, и они взяли меня за рукава. Я сразу сообразила, что цепкость будет возрастать в прямой зависимости от моих попыток вырваться.
— Сударыня, я больше ни о чем вас не прошу, а только предупреждаю. Если вы упретесь, мои люди потащат вас по коридору и по ступенькам. Следовать за ними в ваших интересах.
— Куда? — спросила я почти бесцветным голосом.
— Во временную загородную усадьбу, — сказал котик с ухмылкой. — Туда, где вас гарантированно не будут искать. Ступайте.
Я закусила губу и прикинула: почти все время разговора пистолет прятался в муфте, которую было вполне правдоподобно держать в руках. Это самый крайний случай или еще нет? Честно говоря, я себя не переоценивала. Если Соколов бросится на меня с ножом или палкой, я выстрелю. Один раз. И не факт, что попаду.
Но разогнать одной пулей всю шайку и надеяться нечего. Поэтому оружие лучше не показывать, оставив его опять же на самый крайний случай.
Мелькала еще мысль до прихода слуг взять мошенника на мушку. Смешной каламбур… От таких глупостей муж отучил меня давно, внушив: дилетант с оружием против опытного засранца — даже не смешно. Пистолет живо поменяет руки и будет нацелен уже на меня.
Вот я и не играла ни в ковбоев, ни в каратистов. Просто верила — Миша с его опытом не пустит дело на самотек. Все будет хорошо.
* * *
Вели меня не то чтобы грубо и торопливо, но тщательно. Сразу видно — эта парочка не только раскуривала барину трубки и разжигала самовар, но и выполняла более сложные поручения.
Так вот и вышли во двор — небольшое пространство между крыльцом особняка и улицей. Котик взглянул на часы.
— Надеюсь, сударыня, мерзнуть нам не придется. Скоро явится мой доверенный человек с сообщением, что вы больше не нуждаетесь в услугах прежнего покровителя, и двинемся в путь.
Я постаралась найти какую-нибудь другую точку для наблюдения. Например, светлую полоску на закатном небе. Какого хорошего вечера лишил нас, сукин кот! Могли бы погулять.
А когда опустила взгляд, во двор въехал экипаж.
Рожа негодяя заслуживала замедленной съемки: удовлетворение сменилось недоумением, а недоумение — секундой страха.
И причина понятна. Экипаж был незнакомый, но правил Еремей, а из саней выскочил Миша.
— Я вынужден обратиться к вам, «сударь», как официальное лицо, осуществляющее арест… — начал муж.
Вот зачем эта театральщина?
— Взять его! Прикончить! — отдал котик противоречивые команды и, честное слово, похоже, сегодня впервые вышел из себя.
Слуги отпустили меня и шагнули вперед, выхватив пистолеты. Миша одним прыжком оказался рядом. Я разглядела его оружие, о котором забыла расспросить вчера, — непривычную короткую, но мощную саблю. Одним взмахом он дотянулся до руки ближайшего негодяя и ударил — хоть не лезвием, но достаточно, чтобы выбить пистолет и заставить противника думать только о руке, похоже сломанной.
Я же толкнула второго, ствол поднялся, и пуля улетела в небо. Сама выхватила пистолет и наставила на дядю-котика, уже державшего в руке то же оружие и направившего его на Мишу.
— Странно, — сказал муж, — вы еще не лишены дворянства, а собираетесь стрелять в вооруженного холодным оружием?
И опять отдам должное хотя бы здравому смыслу: котик перевел взгляд на меня, вооруженную, бросил пистолет, выхватил шпагу, как я уже убедилась, в те времена положенную каждому чиновнику, и кинулся в бой. Миша, похоже ждавший такого развития событий, мгновенно скинул шинель, намотал на левую руку, создав подобие щита, уравняв шансы своего короткого клинка против длинного.
Я решила уделить внимание не раненому слуге, но этого не понадобилось: Еремей проявил инициативу — двинул того по башке и начал вязать руки.
Мне-то что делать? Пальнуть в негодяя? Не смогу, просто побоюсь попасть в мужа. Я ни разу не снайпер.
Фехтовальная битва шла некоторое время без явного преимущества. Я восхитилась мужем, буквально реконструировавшим тело капитана-исправника за прошедший год: это был не прежний Портос, способный умять порося, а, скорее, юный гасконец. Уже скоро он приноровился, в очередной раз отразил клинок своей саблей, а «щитом» двинул противника как нескладной боксерской перчаткой, и его тезка рухнул в снег.
— Прекратить побоище! — донесся властный голос.
Глава 48
Наверное, мне предстояло волноваться, как скромной провинциальной дворянке. За прошедший год доводилось общаться с уездными помещиками и чиновниками не самого высокого полета. Наиболее статусным администратором был нижегородский вице-губернатор, ныне с разбитым носом дожидавшийся, чем закончится наш совместный визит к лицу не просто знатному, но историческому — генерал-губернатору Москвы Александру Тормасову. Уже скоро я увижу человека, удостоенного портрета кисти Доу в галерее 1812 года в Зимнем дворце. Когда бывала в Эрмитаже, видела, конечно, только особого внимания не обращала.
Пригласил нас дежурный офицер, прибывший к особняку графа Безсонова во главе небольшого конного отряда. Миша шепнул, что заранее сообщил в канцелярии губернатора о беспорядках в особняке, и драгуны удачно прибыли в самый разгар.
О том же, как супруг освободился, могла бы и не расспрашивать, но Миша все равно кратко рассказал.
Мы провернули простенькую комбинацию: Еремей, зная адрес гостиницы «Орел», помчался к графине Салтыковой, привез Демьяна, а тот за гривенник договорился с гостиничным служителем, что отнесет чай в номер постояльца. Супротив двери сидел слуга котика, с газетой, накрывавшей пистолет. Он сказал, что сам отнесет чай, дал Демьяну рубль, велел убираться — «а то свинцом одарю». На глазах Демьяна что-то всыпал в чай, отворил дверь, вошел. Демьян дрожал от страха, но все же шагнул следом, предупредив Мишу. Ковер в номере был испорчен, пистолет — выбит, а негодяй — связан с помощью Демьяна. Когда прибежали слуги и хозяин, Миша показал бумагу, велел сохранить остатки чая: «Это улика, что на каторгу ведет».
— Демьян тебе вернул «злодейский рубль», — со смехом прошептал Миша. — Сказал, что «барыня сама меня от разбойников выручила, теперь я был рад за нее страстей натерпеться».
Я улыбнулась и сама себя похвалила, что не бросила тогда простодушного, но верного парня.
Что же касается событий у особняка Безсонова, Миша сказал офицеру, что господин с разбитым носом подозревается в убиении лиц, состоявших на военной и гражданской службе, а также частных. Кроме того — в попытке завладеть чужим имуществом через брачную аферу. Поэтому он рекомендует офицеру «ограничить свободу передвижения данной персоны». Ошарашенный котик не возражал, а лишь держал у носа комок снега. Офицер посадил особого чиновника и двух связанных слуг в отдельный экипаж, и мы поехали на Тверскую. В наших санях был еще один пассажир, со связанными руками и мешком на голове. Миша сказал, что это «решающий сюрприз».
Когда мы вышли, я удивилась, правда умеренно. Знакомый красный дом Моссовета был желтоватый и значительно ниже привычного. Конечно же, площадь без Юрия Долгорукого. И все равно это место в Москве выглядело самым знакомым из всех.
Я даже не успела понять, в каком мы статусе — визитеров или задержанных, как адъютант пригласил нас в кабинет. Всех, кроме слуг. Похоже, его сиятельству не терпелось разобраться с любопытным происшествием.
— Дамы и господа, — сказал он, — прошу представиться и садиться, так как разговор будет долгим.
За время путешествия и недолгого ожидания дядя-котик не только остановил кровь, но и восстановил душевное спокойствие.
— Чиновник пятого класса, вице-губернатор Нижегородской губернии Михаил Федорович Соколов, — отрекомендовался он засушенным тоном. — Также здесь присутствует моя законная супруга Эмма Марковна Соколова.
Я закусила губу, чтобы не возопить в ответ.
— Бывший земской пристав, служащий Министерства полиции Михаил Федорович Орлов, — весомо сказал Миша и тотчас добавил: — Представьтесь и вы, Эмма Марковна.
— Вдова капитана гвардии Михаила Шторма, Эмма Марковна Шторм, — сказала я, надеясь, что спокойно. — Готова заявить под присягой,
