— А вы уверены, что это было не в другое время? — пытался я получить более точную информацию от Селемякиной.
— Вот в этом уверена. Как только телепередача закончилась, я сразу в клинику пошла. Идти мне до неё минут десять, ну собиралась я минут десять. Лекарства я купила быстро, знают меня там, Лилечка моя уже давно страдает. Мне из-за этого и скидку хорошую делают. Я за лекарствами только к ним и хожу.
— Вот этого, Вячеслав, я не знаю. Не видела. Как из машины он выходил видела, а что дальше делал — нет. Мимо я прошла, домой торопилась, Лилечку без присмотра оставлять надолго не хотела.
— Да уж, — протянул я, — умеете вы удивить, Инна Сергеевна. Может ещё что вспомнили?
— Нет. Вроде бы нет.
— Ни в чём я не уверена. просто после всех этих допросов, расстройств, у меня в голове как включило.
— Когда Фёдоров, если это был он, выходил из машины, в руках у него ничего не было?
— Вроде нет. Я же сказала, торопилась я. Не обратила внимания.
— Нет. Но когда приезжают к нашему дому, то паркуются напротив, у нас стоянка хорошая. Места, где он припарковался, к другому дому относятся.
— Понятно. — протянул я.
— Нет, я же вам уже сказал. В любом случае спасибо за информацию. Если понадобится, можно будет ещё к вам приехать? Вопросы, они неожиданно возникают, а ответов требуют.
— Приезжай, Вячеслав. Я ведь решила постоянно в деревне пожить. И Лилечке здесь лучше. Я за лекарствами раз в две недели съезжу, и всё. Нет у меня больше дел в городе. Глядишь, и квартирку в наём сдам, лишние деньги появятся.
— Спасибо. В таком случае, до встречи.
— Всего тебе доброго.
5
29 июня 2019 года, кабинет старшего оперуполномоченного Фирсова Е.Ю.
С утра у Егора Юрьевича было одновременно и мрачное и приподнятое настроение. Мрачное — потому что пришлось весь вчерашний вечер и сегодняшнюю ночь работать по делу, к которому его вчера же и подключили — убийство Костомарова. Приподнятое — из-за наметившихся перспектив, надо сказать, денежных. Фирсову необходимо было лишь понять, как правильно разыграть появившуюся в его руках карту. Старый опер не был романтиком, понимал, что игр с деньгами не бывает, с ними всегда всё серьёзно. Налив себе большую чашку кофе и добавив в неё значительную долю коньяка, он погрузился в долгое раздумье — просчитывал не только варианты, но и, главное — риски. Взбодрившись и приняв окончательное решение, он достал из кармана телефон и набрал номер своего давнего, и очень (не просто очень, а ОЧЕНЬ) дорогого знакомого — Турчинова Сергея Витальевича. Номер, с которого звонил Фирсов, а также номер, на который он звонил, были оформлены на давно умерших людей. Финансовые вопросы опер привык решать конфиденциально, без посторонних. При этом он панически боялся личных встреч, опасаясь, что его раскроют. Прослушки он тоже боялся, но меньше, поэтому и пользовался телефоном. После третьего гудка, на той стороне подняли трубку.
— Сергей Витальевич, доброе утро.
— Доброе, Егор Юрьевич. Что-то случилось? Мы давно с вами не разговаривали — голос Турчинова был абсолютно спокоен.
— Нет, всё нормально. Появилась информация, которая вас заинтересует.
— Слушаю вас. Вопрос с оплатой не поднимаю, он уже давно решён. Или что-то изменилось?
— Нет-нет, прежняя ставка меня устраивает.
— Хорошо, тогда слушаю.
— Вчера в собственной квартире был убит не совсем уж и малоизвестный наркодилер — Костомаров Илья.
— Егор Юрьевич, меня мало интересуют убийства. — перебил Турчинов. — Наши взаимоотношения касались экономических вопросов. Остальное меня не интересует.
— Позволю себе с вами не согласиться. Выслушайте. — с нажимом ответил Фирсов.
— Хорошо. — на той стороне раздался вздох.
— Так вот, убит был этот Костомаров. И всё бы ничего, в наше время насильственная смерть дело обычное. Только вот убит он был очень интересным ножичком, и не ножом вовсе, а кортиком.
— Моряки шалят у нас в городе, откуда им взяться? — удивлённо, но ещё не заинтересованно спросил Турчинов. — У нас нет ни порта, ни учебных заведений подобного рода. Может вы ошиблись?
— Лучше бы они или лучше бы я ошибся. Кортик, которым убили Костомарова, тот самый, который я для вас в 2010 разыскал, и который, как я думал, находится у вас в коллекции.
— Что?!
— Я тоже очень удивился. Кортик тот самый, можете не сомневаться. И царапины те, благодаря которым я его тогда идентифицировал.
— Вы уверены в этом?
— Ещё как, сам видел его на месте происшествия.
— Как он оказался у этого наркодилера?
— Не знаю. Сейчас он находится в сейфе следователя. Я был удивлён, что вы утратили это оружие, мы же так долго его искали.
— Это не ваше дело. — холодно и жёстко отреагировал Турчинов. — Потерял я к нему интерес. Как он оказался в квартире убитого?
— Не только оказался, но и стал орудием убийства. У вас нет мыслей по этому поводу?
— Хм. — Турчинов явно взял паузу.
— Я так понимаю, вы не хотели бы, чтобы ваша фамилия мелькала в деле об убийстве.
— Правильно понимаете, поэтому сделаем так. — Турчинов вновь был спокоен, деловит. — Уверен, что никто, кроме вас не информирован о прежних владельцах кортика. Поэтому не нужно их искать, мало ли всякого холодного оружия в нашей стране и в нашем городе.
— Согласен с вами. — Фирсов улыбнулся, но не с некоторым сомнением всё-таки спросил. — Вы уверены, что новый владелец кортика не причастен к убийству?
— Это неважно. Нет необходимости работать в этом направлении. Раз вы позвонили, оперативное сопровождение по делу вы и осуществляете. Сосредоточьтесь на других вопросах, не нужно распыляться, отвлекать людей на ненужные детали. Ищите убийцу, у этого наркодилера, были враги, уверен, и не мало. — тон Турчинова поменялся, сейчас он раздавал распоряжения.
— Понял. — опер был само послушание.
— О деле докладывайте мне еженедельно. За каждый доклад наша обычная ставка, помноженная на два. Деньги переводить на тот же счёт?
— Да.
— Тогда, если у вас больше ничего для меня нет, прощайте.
— Всего доброго.
Когда оба отключились, Фирсов с мечтательно-довольной улыбкой на лице вновь направился к столу, чтобы сделать себе кофе. Коньяка в этот раз он тоже не пожалел. Настроение улучшилось, да ещё как. Наконец-то, впервые дело об убийстве приносило ему хоть и небольшой, но заработок. Двойная ставка? Это получается тысяча долларов за каждый еженедельный доклад. Впереди маячат деньги. Очень даже хорошо. А всё из-за какого-то кортика. Фирсов, удобно устроившись в кресле, погрузился в воспоминания. Да, 2010 год, хороший был год.
