наболело, и откровенно ничего не умалчивать. Рано или поздно такая необходимость всё равно вынужденно назреет, если мы действительно хотим построить что-то прочное и долговечное, так почему бы не позволить ей оформиться вот прямо сейчас? Не воспользоваться тем, что Джейден полностью открыт, а не замкнут, как это обычно бывало?
— Чего ты испугался? — спрашиваю я, потому что единственное, чего хочу, это досконально его понять. От макушки головы до кончиков пальцев. Чтобы он распахнулся, словно книга, страницы которой мне ни за что не прочитать без его помощи и сотрудничества. Чтобы доверился, ведь нам не просто не достаёт этого чувства. В отношениях между нами его фактически нет. Этот пласт ещё только предстоит нарастить. Пусть будет невежлив, говорит первое, что придёт в голову, и хоть орёт на всю улицу, в том числе и на меня, я всё стерплю, переживу и приму, как должное, лишь бы Джейден не молчал.
— Да много чего… Того, что и ты умрёшь, — чуть слышно и почти беззвучно отвечает он.
Меня охватывает сильнейшая, едва выносимая дрожь, от которой я чуть ли не падаю в обморок, что заставляет меня облокотиться о ближайшую стену, лишь бы удержаться на ногах. До этого момента я и не представляла, насколько глубоки могут быть его ощущения. Если всё действительно так, желание оттолкнуть меня могло содержать в себе не просто минутную прихоть и нужду остаться одному, а преследовать кажущуюся на тот момент обоснованной и полностью оправданной потребность защитить во что бы то ни стало. На эмоциях люди склонны многое преувеличивать, переворачивать всё с ног на голову и усугублять и без того непростые ситуации. Быть может, поэтому его так долго и не было? Потому что он ждал, когда они достаточно улягутся? Ждал, когда сможет поговорить со мной на почти трезвую и ясную голову?
— Мы все умрём, Джейден. Это лишь вопрос времени… — говорю я очевидные вещи, ведь все люди стареют и в конечном итоге оставляют после себя лишь притупляющиеся со временем воспоминания и пепел. Ещё никому не удавалось этого избежать, а кто-то и вовсе умирает в самом расцвете лет и сил, толком и не успев пожить. Всё это жизнь и порой чудовищный, но такой банальный естественный отбор.
— Я знаю и не могу этого изменить, но тебя… по какой бы то ни было причине тебя может не стать слишком рано.
— Но я не больна и не собираюсь умирать.
— Да никто не собирается, и мои родители тоже не намеревались, а мне… мне уже заранее страшно. Но, пожалуй, даже больше этого я боюсь того, что ты захочешь детей, а когда-нибудь ты определённо их захочешь, ведь это заложено самой природой, материнский инстинкт и желание стать матерью, а я не уверен, что смогу тебе их дать. Просто потому, что долгие годы я был убеждён, что ненавижу собственную семью, и меньше всего мне хочется, чтобы этот порочный круг завертелся снова, но уже с тобой… Я боюсь, Кимберли.
— Боишься, значит? — невольно рассмеявшись иронии создавшегося положения, выдыхаю в трубку я. — Думаешь, я не испугалась? Когда мне звонил отец, а я сбрасывала его звонки один за одним, потому что ждала лишь весточки от тебя, а потом оказалось, что именно её он и хотел мне дать? Когда, всё-таки ответив, я услышала лишь «это Джейден» и место, куда нужно приезжать? Когда, кажется, вечность добираясь до больницы на такси, я думала, что тебя уже нет в живых, потому что от этих всего лишь нескольких слов телефон выпал из моей руки и, как мне показалось, разбился, и я даже не стала его поднимать? Думаешь, ты здесь единственный, кто испугался? И, как вишенка на торте, после всего этого я ещё и оказалась не нужна.
— Но ты мне нужна. Болезненно необходима. Кимберли…
— Нет, постой. Подожди… Я не наивная девочка-подросток, и я не дура. Конечно, я не ждала предложения и кольца, ведь даже думать в таком ключе после нескольких недель знакомства ужасно несовременно и просто нелепо, но ты… Ты просто мог бы сказать что-то вроде «у меня больше нет никого, кроме тебя. Ты будешь теперь моей семьёй, Ким?», а что я получила? И вот сейчас ты здесь и говоришь, что любишь меня, но откуда мне знать, что в следующий раз, когда произойдёт что-то плохое, ты не поступишь точно так же, как уже однажды поступил?
Как бы мне не хотелось думать только о своих терзаниях и лелеять, словно ребёнка, тот факт, что мне даже некому выговориться, ведь про Джейдена подруга не знает, я понимаю и чувствую и его. Конечно, он не хочет зачать, вырасти и воспитать двух или большее количество детей, только чтобы спустя время увидеть и осознать, что они как минимум завидуют друг другу в том случае, если кого-то из них в детстве обделили любовью, а как максимум и вовсе не желают иметь друг с другом ничего общего. На его месте я бы тоже не хотела, и на своём я тоже не хочу, но в любом случае даже чисто теоретически думать обо всех этих вещах сейчас ни к чему. Слишком преждевременно. Мы ведь даже не вместе…
— Ты права, ниоткуда. Тебе неоткуда это знать, ведь нам ещё только предстоит научиться в полной мере доверять друг другу, но при всём при этом я… я люблю тебя, Ким. Правда, люблю. Возможно, ты уже меня заменила, ну и пусть. Я всё равно буду ждать. Столько, сколько потребуется…
— В этом и проблема, — перекладывая трубку в левую руку и ударяя правым кулаком по твёрдой поверхности перед собой, чтобы максимально унять злость и приглушить так и рвущуюся наружу некую ярость, подавленно шепчу я в устройство. — В том, что тебе не надо ждать, в то время как ты считаешь себя тем, кого можно взять и забыть, и заменить буквально по щелчку пальцев. Я любила тебя, а когда любишь кого-то, это не проходит в мгновение ока, а порой и вовсе никогда не исчезает бесследно, но ты совсем себя не ценишь. Тебе нужно поговорить со специалистом, Джейден, и позаботиться о себе.
— Но я хочу говорить лишь с тобой, и чтобы заботилась обо мне ты.
— Я хотела этого не меньше твоего, правда, хотела… но ты… — начинаю я, но внезапно забываю, что хотела сказать, потому что вдруг вздрагиваю от осознания употребления прошедшего времени. «Любила» вместо кристально чистого и ясного «люблю», за что не успел зацепиться даже мой разум. Что
