Не получается как ни стараюсь. Но что гадать, увижу.
— Ревнуй, льсти мне, — смеется, вернув мне мои же слова, сказанные ранее.
Я улыбаюсь. С ним всегда легко. И Матвей знал это, я сама ему проговаривала. Меня вдруг осенило:
— Вот же жук, — говорю вслух и качаю головой.
— Я? — удивляется Тимур.
— Матвей. Я говорила ему, что мне было легко с тобой. Он явно направил вас сюда для этого. Чтоб я расслабилась, сидела в кресле ровно и не творила глупостей.
И не нервничала, изводя себя и фасолинку.
— Умно. Не такой уж дурень наш сельский дурень все таки?
Я испепеляю его взглядом, а ему хоть бы хны, широко ухмыляется.
— Ты такая прелесть, когда бесишься.
Прищуриваюсь и качаю головой. Невозможен просто. И неисправим.
— Спать, путник? За полночь уже.
А я в последнее время рано ложусь, и сплю как хомяк.
Тимур согласно кивает. Затем смотрит на меня с легкой долей подозрения.
— Оставь свои сексуальные фантазии при себе, — хмыкаю, поднимаясь на ноги, и жду, пока поднимется он, чтоб проводить его в гостевую спальню.
Уже на пороге комнаты он останавливается, вдруг улыбается своей красивой улыбкой, которая делает его лицо почти юным и по-мальчишески привлекательным, и заявляет:
— И все же я очень рад снова видеть тебя, цветочек.
— Не радуйся слишком сильно, а то у меня парень ревнивый, — кусаю намеренно, хотя понимаю что зря.
Тимур из тех мужчин, которые знают, чего хотят от жизни. Хотел бы он меня — не прохлаждался бы на скамейке запасных. А вот Мот прекрасно считывает людей, и чувствуй он в Тиме угрозу, не прислал бы его мне в няньки. Но он прислал. Значит, доверяет ему. И значит я в безопасности с ним.
Глава 49
Матвей
В кармане вибрирует телефон, оповещающий о вошедшей смс.
“Девчонка дома, в безопасности, спать пошла”.
Прочитываю текст и убираю мобильный назад в карман, пялюсь перед собой.
— Порядок? — спрашивает Глеб откуда-то со стороны.
Киваю молча. И слышу, как он хмыкнул. Недоуменно сдвигаю брови и поворачиваю голову к нему.
— Да хуею я с тебя, Солов. Отправить к девчонке ее любовника. Ты, должно быть, действительно без ума от неё, раз так поступаешь.
— Я бы самого дьявола к ней отправил, если бы был уверен, что он будет хорошо развлекать. Она обмолвилась как-то, что ей легко с ним.
— Осторожно, Мот, а то нимб рога заденет.
Закатываю глаза и качаю головой. Понимаю его. Глеб мой самый давний и лучший друг. Единственный друг из детства. Мы вместе отбывали детство и юношество в детском доме, и мой товарищ был той еще шпаной. Потом армейка. А потом он раз и в органы подался. Я не раз шутил, что такому разбойнику как он, только тут и место. Среди своих он как рыба в воде. Напряженный, никому не доверяющий, все подозревающий, он раскрывал больше дел сам, чем весь остальной отдел вместе взятый. Мы с ним раньше постоянно шутили, что из психов получаются лучшие профессионалы. Он раскрывал преступления как одержимый. Я же…
Прочистил горло и парировал.
— Не изменит. Я доверяю ей.
— Ну и дурак, — выплевывает ядовито.
И я знаю почему. Он тоже доверял однажды. Но застал жену в кровати с любовником. И после этого не доверяет ни бабам, ни мужикам. Впахивает, находит женщин для секса и не обременяет себя серьезными отношениями.
— Возможно, — киваю в знак согласия.
Иногда проще согласиться с человеком, чем поспорить с оным. А я не в том положении, чтобы спорить с тем, в чьей помощи нуждаюсь сейчас.
— Почему так долго?
— Солов, не беси, — фыркает, — тебе вечно все вынь да положь в ту же секунду. Терпение. Ты знаешь, сколько бумажной волокиты мне нужно было проделать, чтоб организовать это свидание по твоей прихоти?
Не могу представить. Как и не думал, что это займет столько времени. Но сколько бы ни заняло, лишь бы получилось.
— Я уже говорил тебе, что мне необходимо убедиться в том, что он стоит за охотой на девчонку. Я устал шарахаться каждого угла и ждать, откуда вылетит пуля и какая станет последней.
Глеб ведет бровями и вздыхает. Кивает. Никто в своем уме не выберет такую жизнь. То, что ее выбрала Маргарита, выбрав меня, до сих пор ставит меня в ступор.
— С малой своей познакомишь хоть?
— Если ты не будешь рассказывать ей, какие бабы неверные суки, я подумаю, как это организовать.
— Конечно буду, — ржет, — не про жмуриков и висяки же мне ей рассказывать.
Бросаю на него взгляд, вспоминая, что сам являлся автором пары висяков. Не в его юрисдикции. Но тем не менее.
И в этот момент дверь за нашими спинами лязгает и к нам доставляют моего собеседника. Смотрю на него, и кровь быстрее гоняет по венам. Его причастность к смерти отца Маргариты доказана. И я вспоминаю Юрия. Синяки, открытые раны, которые украшали его тело, когда мы с Еленой делали все, пытаясь выхаживать его. И вот передо мной стоит его убийца. И мои руки помимо воли сжимаются в кулаки.
— Охота на Маргариту Одинцову твоих рук дело? — сразу берет быка за рога Глеб, пока я пытаюсь совладать с собой.
Смотрю на мужика напротив. Крепкий, коренастый, с синяками под глазами и явной алкогольной зависимостью в анамнезе, неприятный и отталкивающий. Чего ему могло быть нужно от моей малышки боюсь даже думать.
— Я уже все сказал следствию, чего еще вам нужно?
— Ты явно не понял, как пойдет этот разговор, — хмыкает Глеб, отталкиваясь от стола. — Я задаю вопросы — ты отвечаешь. Не отвечаешь, мой приятель тут пускает в ход свои кулаки разукрашивает тебя, как ты и твои красавцы разукрасили Одинцова в лесу. Размер кулака видел? Парниша им убить может. Не испытывай судьбу. Отвечай на поставленные вопросы.
— И куда вы труп денете?
— Это уже будет моя головная боль, а не твоя. Как вариант пойдем по тому же сценарию, что ты с Юрием Одинцовым. В лес на растерзание волкам вывезем.
Мужик сглатывает, бросает беглый взгляд на меня, и снова на Глеба.
— Я раскаялся в совершенном поступке!
— Хочешь, чтоб мы тебе за это сочувственно поаплодировали? Засунь свое раскаянье себе в задницу. Человек мертв. Его дочь жива не твоими молитвами.
— Мы не собирались убивать ее! — вдруг протестует с жаром, а я сажусь удобнее, готовый слушать во все внимание. — Ее планировали привести назад домой, заставить подписать документы и отправить на все четыре стороны.
