class="p1">— Заканчивай паясничать. Понимаешь ведь, что мне не до шуток.
— Юмор продлевает жизнь и успокаивает нервы, но ты прав. Мучать тебя мне резона нет. Вижу, что стоит поговорить по-серьёзному.
Демиург вежливо стряхнул мои державшие его руки со своей одежды и, оглянувшись, нашёл подходящее для беседы дерево. Он прошёл к нему и жестом предложил мне присесть. Ох уж эти люди! Не могут поговорить стоя? За Лирой такое тоже водится.
— Должен признаться, что я ожидал иного от богов, — мягко проговорил демиург. А я просто стиснул зубы. — Но её, похоже, сразу приняли… Вопросов не задают, под сомнение не ставят.
Так, он явно о Лире и новости неплохие. Хотя с другой стороны…
— Звучит подозрительно, — не выдержал я. — Словно они что-то замышляют.
— Не хмурься, Дэган. Твои эмоции слишком явно написаны на лице. Выглядит… странно. Учись контролировать мимику.
— Мимику? Это…
— Движение черт лица, выражающее реальное внутреннее состояние и эмоции человека. Улыбка, суженные глаза… — начал объяснять демиург, но я прервал его:
— Понял, спасибо. Учту. Так, что с Лирой? У неё правда всё хорошо?
— Да, на удивление, — кивнул собеседник. — Твой негативный настрой был и есть вполне оправдан на мой взгляд. После твоего ухода из Кеацфина, точнее смерти, имею в виду, мир стал меняться. Не очень хорошо, но в целом достаточно естественно. В изменениях приняли участие даже старые духи природы. Потому мы не сразу заметили неладное.
— Ты про ту проблему, которую должна сейчас решать Лира? — я поднял на него тяжёлый взгляд.
— Именно смерти жён богов при рождении наследников стали причиной проблем. Всё закрутилось оттуда. Послушай, Дэган, твоё проклятие могло стать спасением, должно было, — демиург подался ко мне и по дружески положил ладонь на мою руку у локтя. — Ты не совершил ужаснейшую ошибку, когда сделал…
— Предположим, — оборвал я. Не готов сейчас обсуждать прошлое, когда настоящее горит. — Ближе к делу.
Демиург вздохнул, но, судя по всему, мотивы мои понял. Как странно всё-таки смотреть в бездонные чёрные глаза и ощущать направление взгляда. Я так и не понял, по какому признаку это определяю, но то, что умею — факт. Совершенно точно осознаю, куда смотрит демиург при разговоре.
— Не будь последствий у родов, всё стало бы другим. Не было бы столько лицемерия в том мире, не было бы такой лжи, — с чувством выдал собеседник. А он явно ратует на Кеацфин, приятно удивил. — Мы ждали позитивных изменений, ждали, что новое поколение богов станет более трепетно относиться к человеческим жизням, через создание пар с женщинами. Людям итак тяжело пришлось. В Кеацфине они оказались после катастрофы в родном мире. Мы вынуждены были эвакуировать целый континент, потому как на него падал спутник планеты.
— Так это система закинула людей в Кеацфин?.. — охнул я.
— Да, сама спираль миров открыла проход. Мы, работники системы, лишь помогали сбежать большему числу народу. Люди поначалу испугались портала, что вполне обосновано. Потому нам пришлось вмешаться. Позже, чтобы присматривать за толпой иномирцев, в Кеацфин отправили две пары уравновешенных богов.
— Двое тёмных и двое светлых, понятно…
— Отнюдь, — неожиданно не согласился демиург, — трое тёмных и лишь один светлый. Ты всех остальных в одиночку перевешивал.
Я не знал, что был единственным светлым в этом квартете. Лира, кажется, тоже не в курсе. С другой стороны, кто мешал победителям переписать историю так, как им того хочется? Значит, меня первоначально окружали одни тёмные, н-да… И выходит, я был очень силён. Но всё равно не спас Мириэлис… Если бы не это, проблема бы не появилась. Если бы я только смог…
Хотя, кого я обманываю? Цепляться за один единственный момент, надеясь, что именно он обернёт прошлое в лучшую сторону — глупо. Его не изменить. К тому же, учитывая все обстоятельства, не тот случай, так другой всё перевернул бы. Но… может, тогда Мириэлис осталась бы жива?.. Надежда… Такая одновременно очень хрупкая и невероятно прочная вещь.
— Она справится? — спросил я, глядя демиургу в глаза. Он понял, что речь о Лире и улыбнулся.
— Уверен. Ей просто надо раскачаться, понять, что к чему, какие законы построили боги в Кеацфине. И я не во всём могу помочь, потому что я сам — лишь сторонний наблюдатель.
— И источник информации, — напомнил ему, приподняв бровь.
— Не переоценивай меня, Дэган. Я и сказать-то не всё могу, что знаю.
— Но почему? Я ещё могу понять, чем твои действия внутри мира могут что-то в худшую сторону изменить, но слова?
— Не стоит так распаляться, — он снова приблизился и положил на меня руку, на плечо на сей раз. — Это тонкие материи. Никто из нас, даже Верховная, до конца не знает, как наши действия отражаются внутри миров, но то, что вредят — это точно. Вотчина системных существ — межмирье, внешние оболочки и сама спираль, но не конкретные миры, не их внутренность и законы. Нас оттуда, как ты понимаешь, не просто так забирают наружу. А потом практически не пускают внутрь. Для этого есть специально обученные и подготовленные маги, такие дела…
Я вздохнул:
— Забываешь, что памяти у меня об этом нет.
— Но соображалка-то не отключилась? Выводы делать умеешь? — невесело хмыкнул демиург. — Знаешь, Дэган, ты был моим наставником. Я привык на тебя полагаться во всём, а теперь вот… Ты полагаешься на меня. Как жизнь сложилась, а? Я своим путём пошёл, а ты встретил возлюбленную и даже отправился вместе с ней править миром.
— Но во что это в итоге превратилось? Я всё испортил, — упёрся локтями в колени, а лицо обхватил ладонями.
— Ты сделал больше, чем думаешь, — как-то по-братски успокоил меня демиург и улыбнулся особенно громко чирикнувшей в кроне деревьев птичке. Видимо, не привык бывать на природе. В межмирье, наверняка, ничего не растёт…
Мы располагались на краю обрыва, откуда хорошо была видна ледяная тюрьма Медного. Не знаю до сих пор, что значит тюрьма, это из его лексикона, но суть в целом уловил. Это про пленение и не возможность поступать по своей воле.
Место удобное, вон сколько моих следов тут, вся трава измята и впечатана в землю. Дерево, на которым мы сидим, я своим хвостом случайно сшиб, когда укладывался тут же спать. Мой наблюдательно-сторожевой пункт.
— Если и так, — не согласился я с демиургом, — то всё равно ничего не помню. И не уверен, что стоит вспоминать.
— А мучаться чуть ли не единственным сомнительным поступком в прошлой жизни, это стоит делать?
— Сомнительным? — саркастически вопросил я. Сам проклятие я оценивал иначе. — Ах да, ты же говорил, что всё
