не хватает. Многие с грустью думают, сколько еще она могла бы создать. Но посмотрите, как много она успела сделать.
Большинство ее работ задуманы как «эфемерные», недолговечные, но Мендьета неустанно документировала каждый этап их создания. В ее обширное творческое наследие входит более ста пленок (многие из них обнаружены совсем недавно) – перформансы на тему изнасилования, истребления животных, трансформации и перерождения, автопортреты, в которых ее обнаженное тело искажается, прижатое к большому листу стекла, автопортреты с мужской растительностью на лице и многое другое.
Канадская художница Элиза Расмуссен в последние годы посетила множество мест, где Мендьета создавала свои произведения, – в Айове, Мексике и на Кубе. И хотя ей снова и снова говорили, что от них почти ничего не осталось, она нашла очень многое. Судя по всему, на это и надеялась Мендьета.
В статье, опубликованной в журнале New Inquiry, Хейли Млотек цитирует кубинско-американского куратора Ольгу Визо, говорившую об интересе Мендьеты к «остаточным следам» своих работ: «Ей нравилось представлять, как люди, путешествующие по этой местности, обнаружат один из ее побитых временем Siluetas и решат, что наткнулись на доисторическое захоронение или наскальный рисунок».
В этом есть смысл. В Silueta Muerta и многих других работах Мендьета провозглашает себя частью земли, частью самого времени. Разносторонняя и плодовитая, как многие художники ее поколения, она создала мощное искусство, до сих пор живущее в мире.
Где Ана Мендьета? Она повсюду вокруг нас.
Глава 14. Кара Уокер
Часто я сама удивляюсь, как мне такое могло прийти в голову – мне, такой примерной пай-девочке.
КАРА УОКЕР
Мамочка делает отпадные вещи.
ДОЧЬ КАРЫ УОКЕР
УВЫ, Я ПРОПУСТИЛА одно из величайших событий в американском искусстве XXI века. Представьте себе эпоху шестидесятых – и вы не попадаете на Вудсток; представьте, что вы из поколения пятидесятых, – и вы пропускаете поэтические чтения, вошедшие в историю как «Галерея шести», на которых Аллен Гинзберг впервые представил на суд свою поэму «Вопль» (Howl). А я свой «Вудсток» проморгала. Прозевала эпохальное культурное явление. Упустила безвозвратно. Навеки. И это весьма печально.
В начале мая 2014 года художница Кара Уокер представила в Бруклине настоящего истукана. Шероховатая, искрящаяся на свету, белая фигура женщины в обличье сфинкса с чертами лица типичной негритянской мамушки. Двадцать три метра в длину и почти одиннадцать метров в высоту. На фотографиях видно, как огромное белое туловище уверенно заполняет собой темные просторы производственного помещения. Тело сфинкса припало к земле; лицо сфинкса бесстрастно; вокруг головы платок, завязанный впереди традиционным для мамушек узлом; выпуклые соски выпирают; зад приподнят. Фигура сфинкса и прекрасна и ужасна; она незабываема, тошнотворна и смешна. И она сделана из сахара.
В названии выставки-инсталляции нет слов мамушка или сфинкс. Это было бы слишком просто. Название звучит почти так же эпично, как выглядит сама скульптура. Огромная надпись, сделанная на стене завода у входа на выставку, гласит:
По заказу Creative Time Кара Уокер изготовила эту «Деликатность, или Изумительную сахарную детку» как дань уважения мастерам, которые неустанно услаждают вкус сладкоежек, вкалывая на производстве сахара – от тростниковых плантаций до кухонь Нового Света, – но по случаю сноса сахарорафинадного завода «Домино» не получают никакой платы за свой изнурительный труд.
Кара Уокер. Деликатность, или Изумительная сахарная детка. 2014
Можно написать целую главу об одном этом тексте, в котором так много скрытых смыслов, а анализ всей инсталляции вполне потянет на увесистый том. Слышите постукивание клавиатур? Это полным ходом уже пишутся трактаты.
Мы ограничимся беглым взглядом, не претендующим на обстоятельность.
Итак, «Деликатность, или Изумительная сахарная детка».
Инсталляция создана по заказу некоммерческой организации Creative Time, занимающейся масштабными общественными художественными проектами. По первому впечатлению «Деликатность» может быть чем угодно, но только не «общественным» и не «художественным» явлением. Но это только на первый взгляд. Оказывается, деликатностями когда-то называли сложные сахарные скульптуры, которые изготавливали для украшения стола в домах очень богатых людей. Кто бы мог знать?
Уокер знала. Она не только воздвигла надгробный памятник бывшему сахарному заводу «Домино», создав свой монумент из материала, переработкой которого завод занимался с конца позапрошлого столетия, – кстати, «Домино» отдал на скульптуру почти восемьдесят тонн продукта, – но и привлекла внимание к темному прошлому сахара, сравнив его с сегодняшними «кровавыми алмазами». «Сахар имеет глубокое символическое значение; процесс кристаллизации тростникового сырья как бы воплощает в себе дух черной Америки. Он символизирует не только рабский труд прошлого, но и идею о том, чтобы “отбелиться”. Ведь белый означает “чистый”, белый приравнивается к “истинной норме”. Требуется большой запас энергии, чтобы превратить коричневую массу в белые кристаллы. Требуется сильное давление».
«Сахарная детка» белая, хотя у нее лицо чернокожей женщины. Призрак прошлого Америки.
В свое время сахарный завод «Домино» перерабатывал более половины сахара-сырца в Соединенных Штатах. Это было оживленное предприятие в процветающем промышленном городе. Теперь все в прошлом. Здание XIX века с его огромными пространствами и пересекающимися высоко под потолком балками, своего рода храм индустриальной эпохи, собирались снести вскоре после демонстрации «Деликатности». На его месте планировали возвести дорогостоящие высотки с фешенебельными квартирами, построить коммерческие центры, парк и набережную для прогулок.
В своем отчете о событии газета New York Times писала: «Вас сразу накрывает сладкий запах с горьковатым привкусом, словно от тысячи сгоревших зефиров». Этот запах, этот белый сахарный истукан невольно заставляют вспомнить наводящего на жителей города ужас гигантского Зефирного человека из фильма «Охотники за привидениями» (того старого фильма, 1984 года). «Я делаю то, что чувствую, а то, что я чувствую, чудовищно, – сказала Уокер в беседе с режиссером Авой Дюверней. – И я делаю это как можно более приятным образом».
Древнегреческий сфинкс, чудовище женского пола (не путать с древнеегипетским сфинксом мужского пола), – существо злобное и мстительное, но сахарное создание Уокер совсем другое. Фигура ее сфинкса, огромная и величественная, внушает трепет и благоговение, словно изваяние древнего божества. Это царственное, исполненное благородства существо – явно сдержанное и несуетливое – всегда остается над схваткой, невзирая даже на свое незавидное положение и недвусмысленную позу.
Как и следовало ожидать, в Instagram и Twitter появилось множество вульгарностей. Некоторые посетители фотографировались не перед скульптурой, а сзади, тыча пальцами и кривляясь на фоне огромного влагалища Сахарной детки. Уокер реагирует на это философски: «Я показала миру гигантскую трехметровую вагину. Люди реагируют на гигантскую трехметровую вагину каждый по-своему. В этом нет ничего неожиданного». Как правило, характер ответов Уокер резко контрастирует с льющейся из социальных сетей бранью. В сущности, она
