class="p1">Отношение Андрея к мальчишкам могу объяснить любовью к Валерии. Но ко мне он относится не хуже. На все мои просьбы отзывается и помогает. Ещё ни разу отказ я не услышал. Да и в разговоре нормальный. Вечерами можем посидеть за коньячком, по душам поговорить. Один запрет только выставил Андрей сразу, он не обсуждает отношения его с женой и жену тоже ни с кем не обсуждает. Других запретных тем у него нет.
Эпилог
Дмитрий
За два месяца я смог утрясти всё с Олеськой. После клиники она стала другой. Мыслить здраво научилась. Врач предупредил, что ей волноваться нельзя, иначе рецидив может быть. Психика у неё ещё неустойчивая. Забрал Олесю к себе в Питер. Андрей помог с переводом в северную столицу, как и с должностью нормальной. Как я не старался, но без детей не смог жить. Переехал сюда основательно, поменяв квартиру московскую на питерскую. Олесю уже сюда привёз. Она согласилась жить со мной в одной квартире. Но… просто жить, без отношений.
Сегодня приехал на дачу за Ритулей. Девчонка по мне и маме скучает. А здесь…
Захожу в дом и вижу Валерию при параде, за живот держится. Вокруг Клавдия хлопочет. Дети мультики смотрят, на меня внимание не обращают. Увлечены.
— Димка, ты как нельзя кстати. Отвези меня в роддом. Андрей после ночного ещё не освободился, а нам невтерпёж, — Лерка говорит спокойно, но я вижу, как ей тяжело.
— Может скорую? — предлагаю я.
— Долго, — отвечает Валерия, и к двери направляется.
Я подхватываю сумку, протянутую Клавдией, вижу, как женщина крестит удаляющуюся к машине Валерию и остается в дверях стоять.
Подхожу быстро к машине и дверь переднюю открываю.
— Нет, я на заднее, мне полулёжа только можно. И поаккуратнее на дороге, Дим, — просит Валерия.
Отъезжаем от дома, Лера адрес перинатального центра называет и мужу звонит.
— Андрей, подъезжай сразу к центру. Меня Димка привезёт.
Я не слышу, что говорит Андрей, но почему-то начинаю нервничать. А Валерия спокойна и невозмутима, хотя по голосу чувствую её боль.
— Дорогой, не волнуйся. Всё нормально… Это я просто время не рассчитала, на скорой бы не успели. А так сразу в родовой зал… Я врачу позвонила… Не нервничай так. Нервных мужей и отцов внутрь не пускают… Да взяла я твои документы…
Лера выключает телефон и бросает его в сумку. В зеркало заднего вида вижу гримасу боли на её милом личике и тихий стон.
— Тише, малышка, не торопись, мы ещё не приехали. Нам ещё папу напугать немного надо. Дядю ты уже напугала.
Валерия гладит свой живот и смотрит на меня, подмигивает.
— Димка, ты чего бледный такой. Потерпи немного. Ещё минут десять и передашь меня Андрею.
И немного помолчав, добавляет:
— Дима, побудь у нас, пока Андрей из роддома не приедет. Клавдии сложно с детьми справляться.
Я обещаю вернуться к ним в коттедж. Я готов пообещать ей всё что угодно, лишь бы она так не мучилась.
Не успеваю затормозить у ценра, как к машине Андрей подбегает.
— Лерочка, солнышко, может каталку?
— Отвали, дорогой, я ножками, — улыбается Лера мужу и машет мне рукой. — Спасибо, Димка. Жаль, нужно было в машине родить, — смеётся Валерия и направляется в сторону приёмного покоя.
Чувствую, как по моей спине сбегает струйка пота. Ловлю себя на мысли, что я плохой муж и плохой отец. Я ни разу не отвозил её в роддом, не говоря о том, чтобы быть рядом во время родов. Мне всё это казалось ненужным и неважным, ведь она такая же женщина, как и многие другие. А вот Андрей так не считает… Поэтому она с ним…
Беру телефон и набираю Олесю. Трубку она берёт сразу.
— Олеся, извини, но быстро не получается. Пришлось Валерию в роддом отвезти. Мне необходимо с детьми на даче у них побыть. Дети одни дома, — объясняю я своё отсутствие.
Я себе дал слово, заботиться об Олесе и Рите. Никто из нас не знает, кто отец Ритули. Олеся в то время жила и со мной, и с Антоном, но Антон об этом даже не догадывался, поэтому и считал Риту своей дочкой. А кто на самом деле отец, даже экспертиза ДНК достоверно не скажет, ведь мы родные братья.
— Хорошо. А когда приедете? У неё же муж есть?..
— Андрей вместе с Валерией в роддоме. Он рядом будет во время родов, — поясняю я.
— Надо же? — удивляется она. — Тогда езжай к детям, — и отключается.
Меня почему-то такое пренебрежение Олеськи обижает и настораживает, и я решаю заехать домой на чашку чая. Кофе у нас в доме под запретом, Олесе пока нельзя, только фруктовый и травяной чай.
Подъезжаю к дому, открываю квартиру своим ключом. Из ванной раздаются всхлипывания Олеськи. Распахиваю дверь и захожу.
— Что случилось? — спрашиваю, как можно нежнее, а самому хочется её к себе прижать, но боюсь её реакции, ведь соглашаясь жить со мной, Олеся дала четко понять, что жить будем как соседи.
Олеська резко разворачивается и бросается ко мне на шею. Крышу сносит на раз-два. Нахожу губами её губы, целую, а она отзывается на поцелуй. И между поцелуями шепчет:
— Я хочу быть с тобой… Хочу быть твоей, как тогда… Не бросай меня…
Шепчу в ответ:
— Не брошу… Никогда не брошу…
Немного успокаиваю Олесю, пьём чай, и я уезжаю к детям. Уезжаю понимая, что мы не будем с Олеськой соседями. Всё у нас с нею получится. Я не совершу больше таких ошибок и смогу сделать её счастливой.
Лера
Отъезд в роддом оттягиваю, как могу. Но в один прекрасный момент понимаю, что на скорой довезти не успеют. Хорошо хоть Димка приехал. Знаю, что он приехал за Ритой, но прошу вначале меня в роддом отвезти. Димка безропотно соглашается. По дороге пытаюсь с ним разговаривать, но потом понимаю, что лучше этого не делать. Он бледный и напряженный, ещё немного и в обморок упадёт. Интересно, как Андрей себя поведёт в родильном зале? Муж собирается при родах присутствовать. Отговорить мне его не удалось. Я, в принципе, не против, но медперсонал жалко. Если Андрей Викторович в обморок грохнется, то им придётся через него перешагивать, с места не сдвинут. Ловлю себя на мысли, что улыбаюсь через боль. Любые мысли об Андрее мне облегчение приносят.
Димка у роддома затормозить не успевает, как дверцу Андрей распахивает. Его руки мне столько сил и спокойствия придают, что точно можно идти рожать.
Бригада врачей пытается
