неповторимое чувство.
Первое, что приходит мужчине в голову от такого известия — это страх ответственности. Любого мужчину, узнавшего о его растущем чреве в утробе будущей матери, пугает виновника зачатия новой жизни. Но вслед за неожиданным удивлением, приходит осознание того, что теперь в теле твоей возлюбленной находится живая частичка себя. Растущий организм, твой ребенок, ваше первое дитя.
— У нас, будет ребенок? Это же, здорово! От чего тогда я вижу слезы на твоем лице?
— Я боялась, сказать тебе об этом.
— Но почему?
— Просто, мне казалось, ты можешь расстроиться, узнав об этом.
— Глупенькая, как же я могу расстроиться? Что ты такое говоришь? Наоборот, я счастлив.
— Правда?
— Иди ко мне, — сказал я, привставая с колена, чтобы обнять ее и успокоить.
Откровенно говоря, в тот момент мне стало совсем не по себе. Узнав от Патрисии о зачатии ребенка, меня охватил сильнейший испуг. И причина моего страха рождения ребенка крылась не в боязни принятия на себя ответственности за плотские утехи, а в последствиях, сотворенной жизни в этом бесспорно чужом для меня мире.
Патрисия, после откровенного разговора, на моих глазах засияла от счастья. А мне приходилось старательно скрывать свои противоречивые предрассудки о моем скором отцовстве. Когда Патрис ушла в свою сувенирную лавку, я поспешил на поиски цветов и подарка.
От ювелирного магазина к изысканным ассортиментам парфюма, от дамского гардеробного инвентаря до курортных агентств и так снова и снова в погоне за оригинальным подарком. Как оказывается порой сложно определиться с выбором подарка человеку, которого знаешь так близко, как себя самого. Хочется удивить и обрадовать преподнесенным дарованием, сразить подходом к выбору подарка, выразить свою наблюдательность в нужде и желании к вещи, олицетворяющую твою заботу. Желание угодить дорогому тебе человеку приобретенной материальной ценностью вынуждает избирательно подойти к покупке, а в зависимости от причины торжества, подарок должен еще и обладать оттенком на повод преподнесения даров.
Потребовалось три часа, чтобы навернуть несколько кругов по торговым лавкам, магазинам и бутикам, но в итоге, мне все равно пришлось вернуться к изначальной позиции поисков. Лучшего подарка, чем кольцо в честь помолвки было не найти. Я отдал все свои сбережения на золотое колечко в традиционной коробочке, покрытой красным бархатом, ее любимые белые тюльпаны и путевку на двоих в гостиницу у побережья Авалона. Теперь дело оставалось за малым, нужно было только придумать, как эффектнее преподнести Патрисии этот сюрприз и сделать ей предложение. Поскольку моя любимая изредка приходила домой в обеденное время, чтобы поесть или перекусить, я зашел в местную пиццерию и переждал там необходимое время до возвращения Патрисии обратно на работу.
Когда я вернулся, в доме никого не было, а это означало, что в распоряжении романтика есть пара-тройка часов для творчества. Жаль у меня не осталось денег на ужин в каком-нибудь ресторане или кафе, поэтому придется взять на себя обязанности повара. Но мои скудные познания в кулинарии и отсутствие опыта готовки изысканных блюд существенно ограничивали разнообразие предстоящего рациона. Хотя кого я обманываю? Кроме яичницы, макарон и бутербродов я не умею толком ничего готовить. Конечно, для себя я всегда смогу состряпать питательную и простую пищу, но сегодня должен быть не мой обычный завтрак или полдник, нужно что-то особенное, с изюминкой.
Заглянув в холодильник и осмотрев полупустые полки для продуктов, размышлять о разнообразии блюд к ужину было не к чему. Запасы нашей провизии оказались на исходе. Два куриных яйца, мороженная курица, двухдневное молоко, вареная фасоль и небольшой кусочек сыра — это все чем мог меня порадовать ассортимент нашего холодильника. Обычно Патрисия не позволяет исчерпать запасы продуктов больше чем на треть. Лишь за редким исключением наш провиант мог лишиться былого разнообразия, и как раз сегодня было то самое исключение. К тому же если бы я чаще заглядывал в этот сейво-подобный холодильник на ножках, то без проблем мог бы сэкономить пару, а то и тройку долларов на ужин, вне привычной домашней обстановке. Ко всему прочему, весь этот, организованный мной переполох в честь заведомо несостоявшегося романтического ужина нужно вовремя прекращать. Не стоит браться за то, чего толком не умеешь, особенно если никогда и не умел вовсе. Кухня не потерпит моих неопытных рук. Однако, форс-мажор с кулинарным сюрпризом не помешает мне произвести желаемое впечатление на Патрисию. Если в кармане осталась пара четвертаков, а материальные угодья только добавят лишней приторности сюрпризу, тогда пора пустить в ход свою импровизацию и превратить шаблонное прошение руки и сердца любимой дамы в самый незабываемый и неповторимый момент во всей ее жизни.
Я посидел на табурете у кухонного стола, походил из комнаты в комнату, в которой либо присаживался на мягкую мебель либо останавливался у окна и любовался видом, а затем снова проходил один круг за другим, полагаясь, что вскоре меня постигнет озарение и я начну претворять эту чудесную идею в жизнь. Но как бы старательно я не пытался придумать, что-нибудь оригинальное и неповторимое для моей Патрисии, в голову лезли только банальные идеи. Что-то обыденное, вроде серенады под окном или же кольцо в бокале шампанского, на которое у меня нет наличных.
Я уже места себе не находил. То ли волнение мешало сосредоточиться, то ли эмоции переполняли меня, а может быть и то и другое. Я и так с самого утра не могу в двух словах описать свои чувства. Возможно, прогуливаясь по улицам, мне повезет придумать нечто эдакое, для моей невесты. Это была вполне неплохая мысль, расслабиться и собраться с мыслями на свежем воздухе.
На улице было жарковато, поэтому свой клетчатый замусоленный пиджак я оставил висеть на крючке в прихожей. Так и вышел на улицу в темно-коричневых брюках на подтяжках черного цвета, натянутых поверх белой рубашки и потрепанной фуражке, со слегка погнутым козырьком. Я закрыл дом на ключ, положил его в левый карман брюк и не торопливой походкой отправился бродить по ближайшему кварталу.
По небу проплывали частые облака, а с южной части города надвигалась мрачная синева. Шаркая каблуками своих изношенных туфель по пыльной обочине, я шел к окраине городских строений. Там всегда было спокойно. Улицы не были переполнены прохожими, а автомобили почти не разъезжали по узким дорожкам среди малоэтажных домов. Дорога, что проходила поблизости от дома Патрисии до ближайшей городской местности, соединяла Детройт и кукурузные плантации двух семей фермеров.
До города еще оставалось идти где-то мнут двадцать. Позади дороги послышался звук мотора, а когда я оглянулся, то увидел «Вольво Якоб» —
