осознавать, как минимум, что перед ними машина, пусть и без подробностей. Я почти уже сняла полную маскировку. И тут, в небольшом скверике у соседнего дома, я увидела её. Почти полную копию той набившей мне оскомину машины, которая стояла у гимназии. С трубой, да.
— Серёж, планы немножко изменились. Давай-ка в центр.
* * *
— Мощность растёт. Плавно, — техник напряжённо следил за показателями, — как будто объект приближается.
Константин, в качестве гостя находившийся дальше всех от приборов, поглядывал в окно. Датчики датчиками, а наблюдение со счетов никак сбрасывать нельзя.
— А теперь слабеет, — недоумённо сказал техник. — Плавный спад.
Костя приник к стеклу. Через нанос, образовавшийся напротив просвета между домами, пролегли два новых следа от шин.
— Они на машине! Вон туда! Давай!
— Осторожнее, врежемся!
* * *
Наблюдательный фургон рыкнул и начал выворачивать вслед за нами. Заметили!
— Серёж, быстрее!
Отражение в зеркале заднего вида начало стремительно удаляться. Ага, крадутся. Значит, точное наше расположение им неизвестно, аварии опасаются. А как узнали, что мы выехали?
Последнюю фразу я произнесла вслух, и Сергей ответил:
— Так снег же.
Я чуть не треснула себя в лоб. Следы!
— Давай на центральную улицу, где намётов нет.
А я-то, дурочка, обрадовалась, что из гимназии ушла! Расслабилась! Срочно вывести потенциал в ноль…
* * *
— Теряю сигнал.
— Не может быть, они бы визуально проявились!
— Тем не менее. Всё. Их нет.
Шофёр притормозил и оглянулся через плечо:
— Куда?
Старший группы несколько секунд раздумывал.
— Возвращаемся к дому Скворцовых.
* * *
Мы сделали несколько петель по пустым дорогам богатых кварталов, пока я не убедилась, что никто за нами не прицепился. Вернулись к набережной, свернули на мост…
Прямо посередине моста мы неожиданно остановились — оказывается, там есть специальный карман — Сергей живо выскочил, обежал машину и открыл передо мной дверцу.
— Ты что делаешь?
— Мне показалось, тебе понравилась река.
О, да. Понравилась река и тот внезапный поцелуй тоже. Только в этот раз я не опустошена до донышка, риталид успешно справляется с потоком маны и сознание у меня не плывёт от захлёста энергий. Но я всё-таки его поцеловала. Интересно было: насколько приятными будут ощущения на трезвую голову?
Оказалось очень даже. Более того, голова, оказывается, может кружиться вовсе даже не из-за магии.
Только теперь ступенек не было, и ему приходилось ко мне наклоняться. Глупая мысль, да?
Он вдруг обнял меня крепко-крепко:
— Мне кажется, что всё вокруг — нереальное, хрупкое, как сон. И ты одна в нём живая и настоящая. Останься со мной. Пожалуйста…
Откровенно говоря, телу уже хотелось остаться. Но мозг тихонько напомнил о докторице, которая ведь явится будить меня в ужин — как же, целый день подопечная без еды, правильно? А когда не добудится? Запаникует и вызовет ещё врачей? А дальше? Они будут пытаться реанимировать одеяло? Хм…
Но Сергей, вероятно, расценил моё молчание как сомнения и предложил:
— Маш, а может — ну её, эту гимназию? Поехали в «Метрополь»?
— Что ещё за «Метрополь» такой? — проворчала я, представляя суету вокруг моей палаты в изоляторе.
— Это лучшая гостиница в городе…
Судя по рассказу, в этом «Метрополе» было богато. Шикарные залы, огромные люстры, изысканная музыка и такая прям вся из себя еда на прозрачных фарфоровых тарелках с каёмочками из настоящего золота. Я слушала-слушала, да и сказала:
— Пока не вижу ничего особо привлекательного в этом твоём «Метрополе».
Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом он аккуратно отвёл мне со лба выбившуюся из косы прядку:
— Я постараюсь сделать так, чтоб тебе было хорошо. И чтоб твой первый раз тебе понравился.
Ну вот, уже интереснее!
— Ладно уж, для начала соглашусь на ужин. Насчёт первого раза — я, как порядочная девушка, последую папиному совету. Однако, если первое свидание мне понравится, не исключено, что будет и второе. Но в гимназию заехать надо, иначе никак.
Сергей ответил долгим взглядом, в котором явно читалось желание меня переубедить по ходу вечера. Ну, пусть попробует.
Мы остановились примерно в том месте, где утром я перелетала через забор.
— Всё. Постараюсь быстро, но как получится — не уверена.
Я выскочила на тротуар (мне опять галантно распахнули дверь, куда деваться!) и по-быстрому пересчитала баланс теней, чтобы ни отдельно машину, ни тем более левитирующую меня будка с дудкой не зафиксировала. Поворчала про себя, что с этими пересчётами я скоро профессором стану.
Леталку на пять секунд разворачивать смысла нет, так что снова воспользуемся воздухом. Я встала на невидимую площадку (в этот раз с невидимой ручкой) и начала подниматься над забором — между прочим, с ручкой куда более уверенно, чем без. Почти добравшись до верха, я услышала характерный звук и бросила взгляд на здание. Окно коридора на третьем этаже распахнулось. Должно быть, время проветривания. Очень удачно. Ну-с. Попробуем…
Вертикальный взлёт на третий этаж оказался труднее, чем привычное барражирование на небольшой высоте, пусть даже с грузом в виде Маруси. Надо бы в каких-нибудь сложных летательных фигурах потренироваться, что ли.
Я тяжело перелетела подоконник и таким же способом устремилась к лазарету. Мало ли, вдруг следы от туфель останутся?
На столике около моей койки стоял изрядно остывший обед и не менее остывший чай. К чаю прилагалось печенье, к обеду — мясной пирожок. Вот пирожок я немедленно разогрела (магичка я или нет?) и съела с компотом. Когда там меня ещё ресторанным ужином накормят! А тут в животе сразу веселее стало.
Да, девочки, воспитанные медведями, не любят голодать.
Пунктом два я осмотрела туфли, задала им магическое очищение. А потом пошла к докторице. Благо — идти напротив, дверь в дверь.
— Добрый вечер!
Она вытаращила глаза и хотела подскочить с явным намерением развить кипучее внимание.
— Я только зашла предупредить, — сказала я, включая внушение, — я проснулась, съела пирожок, и больше ничего не хочу, пусть все подносы заберут и вечером ничего не приносят. Я чувствую себя хорошо, но очень хочу спать. И буду спать до завтрашнего дня, пусть никто меня не тревожит.
— Правильно, милочка, так и сделайте! — очень серьёзно ответила врачиха.
— Передайте, пожалуйста, моей подруге, Марусе Рокотовой, чтобы она за меня не волновалась. Спасибо. И спокойной ночи, — пожелала я и вышла.
Как, кстати, её зовут? Запамятовала, а уточнить никак
