считать сроки, но ничего не выходило… А когда его увидел, то…
– Я переносила Леву.
– Прости… Это все я. Я украл у нас два года.
Глава 42
Руслан.
Я хотел сказать другие слова. Прижать ее к груди и повиниться, но Лада… Она хлестала меня горькими фразами, как кнутом из крапивы: «Я подам на развод», «Я не обязываю тебя быть моему сыну отцом…». В ней бушевал целый океан обиды… И я в нем тонул, как беспомощный жучок. Признаться честно, я смалодушничал… Пробормотал какую-то хрень про отъезд в Сирию, развернулся и ушел подальше, оставляя ее наедине с этой информацией.
Шаги даются тяжело, меня словно невидимыми нитями тянет обратно… Сердце пропускает удар при воспоминании о ее огромных, распахнутых от удивления глазах… Как она смотрела! Шелестела губами что-то бессвязное, а я… просто ушел.
– Черт… – произношу вслух и разворачиваюсь обратно.
– Ру-ус! – слышу знакомый голосок и оглядываюсь, завидев ее с другой стороны сквера.
Бегу со всех ног, чтобы обнять и сказать, что давно хотел… Ладка сглатывает слезы и бессильно падает в мои объятия:
– Прости меня, я была неправа. Я…
– Ладка, я люблю тебя. Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты поверила…
Признание, которого я так боялся, льется, как песня. И на душе вмиг становится легко…
– Ничего не надо. Ты и так сделал все. Не уезжай… Не лишай своего сына отца. Левушка твой сын…
Стою, как оглашенный, захлебываясь чувствами… У меня есть сын. Ребенок и женщина, которых я не заслуживаю.
– Я принял бы Левушку и так, Лад, – шепчу, поглаживая ее по нежной чистой щечке. – Потому что люблю тебя. И никому больше не отдам, слышишь?
– Придется поверить тебе, Данилевский.
Мы так и стоим посередине шумного сквера. Обнимаемся и шепчем друг другу нежности, ловим осуждающие взгляды проходящих старушек и любопытные детей.
– Лад, проведешь со мной пару часов?
– Рус, а тебе обязательно ехать? – взволнованно шепчет она.
– Сейчас расскажу. Идем к стоянке.
Хватаю ее маленькую горячую ладошку и тяну к парковке на входе в парк. Рюкзак с вещами одиноко покоится на переднем сидении. Перебрасываю его назад и помогаю сесть Ладе.
– Я хочу тебе кое-что показать, – произношу, запуская двигатель. – Поедем?
– Конечно, Рус. Я провожу тебя в аэропорт, раз уж так вышло…
– Аэропорт потом. Сначала одно место…
Разворачиваю машину и выезжаю к юго-западному шоссе. Ладка молчит – ждет моего рассказа. Смущенно улыбается и посматривает на меня, заставляя сердце биться чаще. Я глубоко вздыхаю, пытаясь справиться с охватившей меня нежностью… Тянусь к ее ладошке и мягко ее сжимаю.
– Рус, не томи, – просит Лада.
– Нашелся мой отец, – начинаю я хрипло. – Мой родной папа. Папа… Он воевал в Сирии и пропал без вести больше десяти лет назад. Я уже один раз ездил в Сирию. Пытался его искать. Или… его могилу. Познакомился с руководителем Миссии Сабиной Дэвис. Она-то и отыскала отца по фотографии. Он…
– Руслан, я понимаю, как тебе тяжело, – ладошка Ладки мягко сжимается вокруг моего локтя.
– Не думал, что спустя столько лет будет… так, – пальцы против воли крепче сжимают руль. – Я ведь помню его здоровым и сильным. Богатырем. Солдатом. А сейчас он лежит, как овощ в грязной лечебнице для пропавших без вести.
– Ты же его заберешь? Я буду помогать, ухаживать… Или… У меня есть деньги, Рус. Я нашла наследство, оставленное мои прадедом, графом Аракчеевым. Из-за него мой дом перевернули с ног на голову и избили меня. Мы можем отправить твоего папу в хорошую клинику, ведь…
– Ладушка моя… Добрая ты душа. У родителей достаточно средств, чтобы отправить папу в квалифицированную больницу. И я никогда не возьму у тебя ничего, поняла? – отвечаю, умолчав об Олеге. Не хочу портить наше прощание разговорами о нем. Потом… Я поручу Серому позаботиться о моей женщине.
– Поняла, – послушно отвечает она.
Мы подъезжаем к железным воротам старого рыболовецкого совхоза. Выхожу из машины и отпираю их. У папы Кирилла был домик… И мы часто ездили рыбачить с ночевкой. Едем по гравийной дорожке, любуясь открывающимся видом: густым пролеском, засеянными полями пшеницы, серебристой гладью озера…
– Это же… Соленое озеро! – восхищенно произносит Ладка. – Сто лет здесь не была. Мы с папой тоже сюда частенько приезжали.
– Я и сейчас наведываюсь сюда: подумать, погрустить… – вздыхаю, обнимая ее взглядом.
– Данилевский, разве ты умеешь грустить? – хитро прищуривается моя белокурая бестия.
– Еще как. До встречи с тобой не знал, что умею…
Паркуюсь возле папиного домика. Ума не приложу, как за столько лет его не отобрали… Знаю, что мама платит за него какие-то взносы и регулярно сдает деньги на благоустройство территории рыбацкого клуба. Ладка распахивает двери машины и любопытно осматривается. Ступает по высокой траве к берегу озера и зябко потирает плечи. Осторожно следую за ней, не решаясь нарушить тишину…
– Спасибо, Рус. Это лучшее место в мире, – шепчет она. Неловко ступает в мои объятия и тянется губами к щеке.
– Лучшее место в мире там, где ты, – перехватываю ее губы и впиваюсь в них поцелуем. Люблю… Так, что захватывает дух и подгибаются колени.
Лада обвивает мои плечи ладонями, зарывается пальцами в волосы на затылке и пылко отвечает на поцелуй. Желание вспыхивает во мне как сухая трава. Беру ее лицо в ладони и покрываю поцелуями… Губы, скулы, подбородок, шею… Снова губы…
– Аракчеева, я хочу тебя. Умру, если не съем кусочек тебя, – шепчу хрипло и тяну в сторону машины.
– Может… пойдем в домик? – краснеет она.
– Там грязно. Могу предложить только заднее сиденье машины. Прямо как в дешевых романах или фильмах. Прости, Лада…
– Данилевский, если бы не твой отъезд в Сирию…
Устраиваюсь сзади и притягиваю жену к себе. Желание пьянит, пульсируя в венах, кипятит кровь и туманит зрение.
– Люблю тебя… Как я тебя люблю, – целую Ладку, расстегивая дрожащими пальцами пуговки ее рубашки. – Ты не представляешь, как мне было плохо, когда…
– Русик, ты не был похож на того, кому плохо, – задыхается она, целуя мое лицо и постанывая.
Приподнимаюсь и стягиваю джинсы. Достаю из заднего кармана презерватив и сую его в ручку Лады. Она разрывает фольгу и, привстав на моих бедрах, надевает презерватив на подрагивающий член.
– Моя… Ты моя, Ладка. Какой я был дурак…
Оттягиваю край ее трусиков, погружаясь рукой во влажное лоно. Лада стонет и подается навстречу моим пальцам.
– Хочу тебя, Рус. В себе… Пожалуйста.
Ее тихая просьба как мед для моих ушей… Насаживаю ее на член и крепко прижимаю девичьи бедра
