Одновременно с работой пулемета запел и Псих. Ну, или заорал, я в музыке не силен. А из дальнего окна вылетела куча шрапнели, которую на скорую руку явно сообразила Кора. Молодцы, просто умницы. Щас мы медленно спустим с гор и нагнем этих нехороших женщин.
Вот только мой восторг оказался преждевременным. Потому что клин валькирий распался, уходя от звуковой волны. Что до остального — ни одна пуля или шрапнель не попала в цель. Они разлетелись в разные стороны, закончив свой путь в противоположных стенах домов. Это что еще за херня?
Ладно, допустим, Гром-баба могла не попасть. Хотя учитывая кучность валькирий — подобная вероятность тоже стремилась к нулю. Однако в Коре я был больее, чем уверен. Железная леди меня никогда не подводила. Как могла промахнуться она?
Между тем валькирии перешли в контрнаступление. Они довольно быстро определили места, откуда по ним ведут огонь. Поэтому три «гарпии», находившиеся ближе всего к моим ребятам, атакующим из-за укрытия, вдруг загорелись. Самым натуральным образом, как абсент перед подачей. При воспоминаниях об абсенте меня замутило.
Огонь от насыщенного темно-коричневого светлел. Став сначала вишнево-красным, потом оранжевым, а когда из желтого побелел окончательно, меня замутило во второй раз. Не из-за воспоминаний об очередном алкогольном напитке — а из-за предчувствия надвигающейся беды.
Подумалось, что тот самый отряд во главе с Монашкой был каким-то недоразумением. Получив по щам, валькирии сделали нужные выводы и теперь выступили во всеоружии. Хотя самой Монашки я как раз и не видел. Что это значит? Целью сегодняшнего нападения не была возможность перевербовать наших женщин, а лишь желание закатать всех в асфальт. И только я об этом подумал, чертовы гарпии решили мне это наглядно продемонстрировать.
Мои ребята продолжали защищаться, насколько это было возможно. Судя по тому, как пара валькирий неуклюже снизились, в дело пошел ультразвук Психа. Гром продолжала поливать гарпий огнем. По-прежнему безуспешно. Кора выпустила свои пильные диски, однако те, подлетев к ближайшей незанятой крылатой бабище, скользнули мимо, будто руки борца тщетно попытавшегося схватить обмазанного маслом противника.
А тем временем та самая огненная троица законичила свою метаморфозу. Они превратились в ослепительные раскаленные болиды, которые стремительно понеслись к разным домам. И с оглушительным грохотом ворвались в окна.
Я с замершим от страха сердцем глядел на дождь осколков, водопад бетонного крошева и занявшиеся огнем остатки оконных рам. Прилетело так прилетело. Камикадзе чертовы.
Стоило только подумать об этом, как эта сраная троица неторопливо вернулась обратно. Лишь теперь они не были объяты пламенем. Видимо, решили не тратить силы. А она, надо сказать, оказалась весьма впечатляющей.
Однако больше всего меня испугала наступившая тишина. Молчал пулемет, не рассекали воздух, разрезая его на части, диски, не кричал Псих. И это безмолвие походило на реквием, от которого пробрало до костей.
Чертов придурок! Это все из-за тебя. Из-за необоснованного риска. Решил прибарахлиться за счет Молчунов, захотел вести двойную игру, чтобы в нужный момент одним ходом поставить мат. А между тем лишился половины группы.
Нет, нет, не может быть. Гром-баба неуязвимая, она не могла пострадать. Наверное просто патроны закончились. У Коры есть имитация. Она должна была успеть ее накинуть. Псих…
Я пытался найти оправдание собственной глупости, однако с каждой новой секундой надежда таяла на глазах. Не смог, не справился, потерял людей. Как тогда…
— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? — появился перед глазами курносый веснушчатый Данилюк. Был он из Кременчуга и уверял каждого, что именно его родину Гоголь и имел в виду, говоря о «птице и середине Днепра».
В быту Данилюк оказался чрезвычайно говорливым, веселым и непоседливым. У него была простая и незамысловатая мечта — дом вдали от города, с черешневым и абрикосовым садом. Чтобы он лежал в тени деревьев и смотрел на небо. Когда он говорил об этом, его лицо становилось еще более лучезарным. Потому сейчас, когда я видел Артема серьезным, это означало только одно — дело труба.
— Разрешаю.
— Не нравится мне все это, товарищ лейтенант. Мы же тут как на ладони.
Несмотря на веселый южнорусский говор, тревожность Артема передалась и мне. Хотя, наверное, она и не уходила.
Каждый хороший летеха понимает, когда пахнет жареным. Без этой чуйки хорошим командиром не стать. Так мне говорили в офицерском училище, куда отправили со срочки. А теперь я вернулся в свое же подразделение.
Сказать по правде, именно сейчас где-то чуть ниже копчика у меня у самого играло одно место. Даже не за себя, за «слонов».
— Приказ получен, мы выполняем, — вытер я пот со лба. — Не боись, Артем, нас обещали с воздуха прикрыть.
— Да толку с вертушек, товарищ лейтенант? Там же этих нор десятки. И хрен знает куда они все ведут.
— Гвардии рядовой Данилюк, вы намекаете, что я должен ослушаться приказа?
Артем вытянулся в струну. Его веснушки, казалось, переместились ближе к носу, желая спрятаться от возможного наказания.
— Никак нет.
— Все нормально будет, Артем, — сказал я уже более спокойно. — Гляди.
Над нами, в синем до отвратности небе, от которого резало в глазах, тяжелой поступью настоящих авиационных богатырей полетели «крокодилы». Мы с Данилюком молча глядели на могучие МИ-24, которые добравшись до расстояния удара, выпустили по горной гряде НАРы. От звука многочисленных взрывов заложило в ушах, а и без того светлое небо стало ослепительным.
— Видишь, Данилюк, как утюжат. Там и не осталось-то никого. Все будет нормально.
На короткий миг мне показалось, что он даже поверил. Да что там, поверил я и сам.
А уже вечером, скрипя мелкими камешками под ногами, я нес безжизненное тело Данилюка. Потому что он оказался прав. Этих нор было бесчисленное множество. И Бог знает, или Аллах, куда они вели. Что мы поняли точно — нас ждали. Большую частью роты перерубили в мясо, включая молодого веснушчатого парня.
И теперь я нес его к КАМАЗу. Чтобы некогда веселого веснушчатого паренька запаяли в цинковую коробку и отправили домой. В место, где до середины Днепра долетит редкая птица. И когда его будут везти на кладбище, может, они проедут через черешневый сад, чтобы сквозь ветви Артем посмотрел на небо…
Я сделал глубокий вдох, возвращаясь в реальность. Легкие будто обожгло от нестерпимого жара. Ну вот, молодец, нашел когда выключаться.
Состояние по-прежнему было хуже некуда. Вдобавок ко всему я просрал порядочно времени из-за очередного «вьетнамского» флэшбека из своей паршивой, а по-другому и сказать нельзя, жизни.
Валькирии уже подлетели вплотную к дому. И одна из них, кряжистая, но вместе с тем не сказать, чтобы толстая тетка с лицом, покрытым угрями, отдавала распоряжения.
