если мне не удастся выбить долг с его изобретателя, придётся, наверное, совершить ещё одно рыцарство, в дополнение к тому, что я задумал.
Разговор этот происходил, как я догадывалась, не за столом, а в коридоре, почти у самой двери, которой я прильнула со своей стороны. Нарочно, что ли, Раймонд это делает? Но я впервые слышала о каком-то целителе Визморте и понятия не имела, кто это такой. И уж точно мне не было понятно, какое такое рыцарство он имел в виду. Не больно-то этот тип походил на рыцаря. Гораздо больше — на хвастливого, приставучего и наглого болтуна. К тому же, наверное, ещё и лжеца.
Всё же заявленное им меня изрядно напугало, и я решила твёрдо про себя, что непременно разберусь с этим, когда придёт время.
Глава четвёртая
Жизнь на острове Алнар (как его называли местные) была на удивление размеренной. Время, как нарочно, текло медленно, словно давая шанс по максимуму отдохнуть, наслаждаясь красотами природы, созерцая местную экзотику и неторопливую жизнь островитян. Однако общий настрой расслабленности и блаженства здесь портили почти постоянные брюзжания Раймонда Вильсона с Эгмоном Тарсом, их родни и ближайшего окружения. Они были явно чем-то очень недовольны. Как вскоре выяснилось — своим фактом пребывания здесь, в этом уютном райском местечке. И виной тому оказывались, как и следовало ожидать, крылатые узурпаторы, некогда захватившие на Большой Земле и сделавшие Алурийские острова своей колонией, куда ссылали неугодных Их Величествам и Высочествам. Причина столь выраженной неприязни местных жителей к последним мне была неясна, поскольку, хотя здесь и было немало выходцев с Земли и (как оказалось, преимущественно европейского происхождения), относящих сие племя к порождениям Преисподней, такими понятиями здесь никто не руководствовался.
Оставалась одна надежда — расспросить обо всём у жены Иллена Тарда. Из всех жителей Интанира, казалось, она одна проявляла по отношению ко мне мало-мальски дружеское расположение, которого не было в помине у хозяек дома господина Тарса (последнее, конечно, сильно попахивает иронией, поскольку до господина этот торговец морепродуктами явно не дотягивал, хотя всячески старался быть им в собственном доме). Обе блондинки, похожие на скандинавок, старательно избегали общения, ограничивались лишь короткими дежурными фразами и находили всякий раз повод, чтобы заняться чем-нибудь, исключающим беседы. Например, читали книги или с деланно-важным молчаливым видом перебирали ту же уже почти ненавистную мне рыбу. Хотя могли при этом переговариваться между собой не вполне понятными мне словами и выражениями.
К счастью, в дом Тарсов довольно часто по разным делам наведывалась Вильда. Но когда я решила во что бы то ни стало с ней побеседовать, визита старостихи не состоялось. Однако я застала её с утра на берегу речки, погружённую в весьма любопытное занятие: она опускала в воду, поднимала и снова опускала в неё нечто похожее на мелкоячеистое сито. Затем снова поднимала и внимательно рассматривала то, что в нём лежало.
— Доброе утро! — поприветствовала я её, подкравшись справа.
Она обернулась, отставила в сторону сито, на дне которого было что-то похожее на мелкие, сильно блестевшие на солнце ракушки, и улыбнулась.
— И тебе. Пришла посмотреть, что я тут делаю, или помочь?
Я пожала плечами.
— Я, честно, не знаю, что вы делаете, госпожа Вильда… я пришла с вами поговорить.
— Хорошо, — она встала с камня и вытерла руки о подол длинного тёмно-красного балахона, отдалённо напоминавшего шёлковое кимоно, прихваченного тёмно-зелёным поясом. — Давай поговорим. Только я попрошу об одном — не нужно называть меня госпожой. Мы ведь равны в нашем теперешнем положении, не так ли?
Я недоумённо подняла брови.
— О чём вы говорите, мэм… мадам… Вильда?
Госпожа Тард засмеялась и, подойдя ближе, потрепала меня по щеке.
— Скоро узнаешь, девочка. Хотя, боюсь, правда может тебе не понравиться.
— Какая правда?
— Суровая, Мари… очень суровая. Сейчас всё узнаешь.
Она взяла меня за руку и отвела немного вглубь тенистой рощи, где мы уселись на старый, покрытый пышным пёстро-зелёным мхом, но ещё не сгнивший в труху ствол поваленного дерева.
— Я не знаю, какую суровую правду вы хотите мне поведать, — начала я. — Я лишь хотела узнать поподробнее, за что жители селения Интанир так ненавидят драконов?
Вильда вновь засмеялась, но на этот раз скорее грустно, чем весело.
— Тогда бы спросила сначала, за что их ненавижу я.
Мои брови вновь поползли вверх, а рот сам собой раскрылся от удивления.
— Так вы тоже их не любите?
— А за что мне их любить? Ты странная… Они ведь чудовища, причём самые настоящие!
Чудовища… ну-ну… если взять в расчёт, какими «чудовищами» по отношению ко мне лично были Бастиан Эдарри и его сестра с племянницей — что-то во мне они не вызывали ничего даже близко похожего на неприязнь. Как раз-таки наоборот. И, собственно, таким же «чудовищем» в человеческом обличье, как ни крути, была я сама.
— Скажите… а что такого чудовищного в этих созданиях?
— О, ты ещё спрашиваешь? Я-то знаю, о чём говорю, поскольку мне довелось побывать немного женой одного из них и любовницей другого.
От неожиданности я подпрыгнула на месте и ошалело уставилась на старостиху.
— Вот как?! А как это… было?
— Это длинная история. Если ты готова внимательно слушать…
— Конечно, готова!
Ещё бы!
— Так вот. Я родом из провинции Адалерия на крайнем юго-востоке королевства Эрдария. Родилась в семье обычного ремесленника. Никто из нас не мог даже предположить, чтобы в наши края могли пожаловать Высокородные — они, как говорили, обычно к нам не заглядывали. И вот, однажды на склоне дня, гуляя среди зарослей кустарника и собирая плоды, я увидела в небе, среди облаков…
Далее, конечно, следовало вполне банальное повествование о том, как эта провинциалочка, завидев дракона в небе (наверное, впервые в жизни) и изрядно напугавшись, решила сперва побежать в деревню и оповестить об этом всех, включая своих родных. Однако тут же передумала, спряталась за скалу и принялась наблюдать.
— И тут я услышала шорох, — продолжала Вильда. — Прямо ко мне приближался Ремис, который больше всего на свете хотел на мне жениться. Но я не любила Ремиса — он был груб, пил не переставая и был охоч до красивых женщин. Но я не была писаной красавицей, хотя и не дурна собой, и поэтому он решил сделать меня чем-то вроде прислуги, которая бы готовила ему еду, убирала в доме, ублажала, рожала и растила ему детей, пока этот повеса развлекается с красотками…
До чего же всё банально, подумала я, зевнув от скуки. Прям как у нас
