Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Наконец пятая больница согласилась на перевод, но потребовался еще час, чтобы найти машину скорой помощи со специальными бариатрическими носилками для транспортировки. Шесть часов прошло, и я чувствовал себя проигравшим. Ко всему прочему, мне даже не удалось притупить ее боль, несмотря на то что за такой короткий промежуток ей ввели больше морфина, чем кому-либо в моей практике.
Через три дня я разговаривал с сосудистым хирургом, который взялся за операцию у Натальи. Он подтвердил мои подозрения и обнаружил тромб в артерии ноги, но, хотя он удалил его, было уже слишком поздно, и ногу спасти не удалось. На следующий день то же самое произошло с другой ногой: она стала холодной, появились боль и пятна на коже. Хирург обнаружил второй тромб, который удалось вовремя устранить. Но на третий день пребывания Натальи в больнице появился третий тромб, на этот раз в легких – тромбоэмболия легочной артерии. Несмотря на все усилия, произошла остановка сердца и пациентка умерла. Мы с хирургом разделили удивление и ужас по поводу такого прискорбного исхода, и оба выразили недоумение ввиду настолько повышенной свертываемости крови. Хирург упомянул, что одним из факторов риска было ожирение, с чем я согласился. Жир действует как часть эндокринной системы и выделяет гормоны, которые повышают вероятность образования тромбов. Мне было еще горше осознавать, что я не смог уменьшить ужасную боль Натальи в один из последних дней ее жизни. Всякий раз, когда пациент внезапно умирает, особенно в молодом возрасте, я снова и снова прокручиваю в голове всю ситуацию по несколько дней, а иногда и лет, спрашивая себя, что я мог бы сделать по-другому. Над случаем Натальи я, вероятно, никогда не перестану размышлять.
Хотя жир на теле человека влияет на качество и скорость медицинского обслуживания, мой опыт работы с Натальей выявил также системные и технические препятствия для оказания помощи пациентам с морбидным ожирением. Несмотря на то что смерть Натальи, вероятно, нельзя было предотвратить, ее масса тела усугубляла ее боль и страдания и обнажала ограничения всего медицинского оборудования – от костылей до инвалидных колясок и компьютерных томографов.
Через несколько месяцев после смерти Натальи у меня был пациент с еще большей степенью ожирения: он весил более восьмисот фунтов[26]. Много лет он жил в доме сестринского ухода из-за инвалидности, связанной с массой тела. Когда у него начался кашель и лихорадка и ему потребовалась госпитализация для обследования, этим в течение семи часов занимались более пятидесяти пожарных. Они демонтировали большой эркер и соорудили пандус, чтобы спустить его кровать прямо в грузовой фургон, на котором его и доставили в больницу.
Пациенты с ожирением часто подвергаются бесчеловечному отношению в условиях системы здравоохранения, и поездка в грузовом фургоне – лишь самый вопиющий пример. Многие люди с легким или умеренным ожирением при обращении за медицинской помощью сталкиваются с огромным количеством менее ощутимых изъянов в системе, таких как недостаточно крупные стулья в приемной и слишком узкие манжеты для измерения артериального давления. Но при лечении пациентов с наиболее тяжелой формой ожирения возникает еще один важный вопрос: где провести черту? Должны ли все аспекты системы здравоохранения разрабатываться с учетом особенностей человеческих тел массой в тысячу фунтов?[27] Или есть предел, за которым люди не могут рассчитывать на спасение из-за собственного жира? Это системные и этические проблемы, которые нелегко решить.
В ночь перед отъездом из Барроу у меня на ужин был китовый жир: Герман дал мне остатки мактака из своего ледяного погреба. Стоя на тесной кухне в своем жилище, я срезал черную кожу и нарезал бледный жир на небольшие куски. Я планировал растопить их и использовать полученное масло для жарки нарезанного картофеля, можно было бы назвать это блюдо «картофель фри в китовом жире».
Жир – это часть человеческого тела, наиболее сильно нагруженная суждениями и отрицательными эмоциями и окутанная культурными стереотипами, но, пока я наблюдал за кусками мактака, скворчащими на сковороде на плите, я думал о том, что в Арктике жир не враг, а герой. Благодаря ему инупиаты и их предки заселили, казалось бы, непригодные для жизни места. Хотя рацион большинства инупиатов уже не включает его в таких количествах, как раньше, новые исследования доказывают, что китовый жир гораздо полезнее, чем большинство продуктов в супермаркете Барроу. Центры по контролю и профилактике заболеваний США теперь призывают коренных жителей Аляски увеличить потребление традиционных продуктов питания, несмотря на высокое содержание жиров: современная наука наконец догоняет древний здравый смысл.
Анатомическое строение каждого организма отчасти определяется социально-экономическим и историческим контекстом, в котором он обитает. Среди медицинских работников растет осознание наших предубеждений в отношении жира и брешей в системе здравоохранения, и это первый шаг к улучшению ситуации. После десятилетий неудачных начинаний и недостоверных научных данных о питании медицина, возможно, наконец откажется от порицания жира – как на теле, так и в продуктах питания – и примет во внимание сложную роль метаболизма, генетики и доступности пищи в формировании тела.
Мне было интересно, что мифология инупиатов могла бы рассказать о священности подкожного жира. К сожалению, вся информация о традиционной религии инупиатов утрачена, и от древнего мировоззрения, которое формировалось под влиянием суши и моря так же, как и культура питания и генетика, ничего не осталось. И все же за ужином я представлял, как предки Германа пели песни об очаровании гигантских морских млекопитающих, великолепии бурной жизни в летний сезон и изобилии здорового, аппетитного, поддерживающего жизнь жира.
11. Легкие
В 1969 году Министерство сельского хозяйства США начало исследование легких скота, чтобы выяснить, пригодны ли они для употребления в пищу человеком[28]. Хотя, согласно требованиям министерства, все органы и мясо животных, предназначенные для потребления человеком, проходят определенную проверку, в данном исследовании оценка проводилась гораздо тщательнее, чем обычно. Патологоанатомы государственных учреждений собрали несколько сотен легких крупного рогатого скота с различных скотобоен и тщательно препарировали их, просматривая дыхательные пути, ответвляющиеся в легкие, вплоть до самых глубоких микроскопических воздушных полостей – альвеол. Им нужно было установить с научной точки зрения, безопасны ли легкие для использования в пищевой промышленности и потребления людьми.
В большинстве образцов патологоанатомы обнаружили пыль и споры плесени, которые вдыхали животные, а также небольшое количество содержимого желудка, попавшего в легкие в результате аспирации до или после забоя. Еще больше правительственных ученых встревожило, что многие загрязняющие вещества содержались в мелких дыхательных путях глубоко в легких, где инспектор по контролю за мясом мог и не заметить их во время стандартной проверки. Они повторили исследование с легкими овец и телят и обнаружили те же инородные вещества.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
