рукояти, вручил ему же пику, острие которой пропитано огненным зельем. Сумку с вещами перекинул вспыльчивому Кемрану, бывшему Кауи Рижан, так и не снявшему белую камизу, так и не ставшему разумнее и сдержаннее после пары полных сезонов рядом с ютамой Бхати. Вот и в этот раз, чтобы он развернул коня в сторону моря, пришлось напомнить о брате и сестре, ушедших вперед с дополнительными пассажирками — юными кузинами контрабандиста-полукровки.
Демри, погладив длинные усы, хмуро погрозил кулаком, приказывая не задерживаться, погладил по шее низкорослую пегую лошадку, разворачивая ее на небольшом пятачке и быстро скрылся за поворотом, уводя с собой и охромевшего гнедого. Звонкое эхо загуляло между скал.
Кемран, все еще задерживаясь, хмыкнул, демонстративно угрожающе скаля зубы. В ответ на неподвижное спокойное лицо вылезла давно забытая хищная ухмылка. Та, с которой, наверное, летели на врага те, золотоглазые забытые в Рё болотники. Кемран моргнул, словно увидел что-то странное, покивал, сглотнув, и вручил взамен сумок пару последних бахан.
— На корабле точно не понадобятся.
— Если останутся неиспользованными, найдем им применение и в море, — подвешивая бочонки на пояс рядом с кнутами, ровно сказал словно проснувшийся золотоглазый.
Юноша в присыпанной желтоватой маркой пылью белой камизе скривился, выразительно задирая брови. На бессловесный вопрос золотоглазый в ответ привычно равнодушно бросил:
— Я вас догоню. Поспеши догнать остальных.
— Верю. Пошел! — топот копыт постепенно заглох за острыми осколками, исчезло слишком яркое белое пятно на краю зрения. Впрочем, винить в привычке носить удобное одеяние некого. Сам Кехан под кожаным легким доспехом носит выцветшую камизу с синим солнцем на спине и рукавах.
Почему-то это казалось правильно.
И вот золотоглазый бежит в одиночестве.
В разуме разворачивается один из панов Харита, и пока ноги легко и привычно поглощают расстояние, золотоглазый выбирает место боя. Если полукровка — контрабандист не планирует завести свою собственную семью в глупую ловушку, корабль будет. Нужно будет время на посадку, раскрытие паруса, снятие с якоря.
То есть, магов кесэт Бута нужно задержать. Или остановить навсегда. Хоть кого-то из них.
Это возможно. Горы, бывшие когда-то прибрежными манграми и морским дном, отзываются на просьбу. В душе зудит тонкая нить.
Сколько их будет?
Пять явно купленных у подмастерьев Джурулат поисковых тварей они положили. Тут помог кёду сайтан, едва не сорвавшийся с привязи из-за разливающейся вокруг магии.
На бегу, мерно дыша, прислушиваясь к горам и завывающему, словно вьюга, внутри пеплу, золотоглазый перешнуровывал кожаные нарукавники, меняя их на гибкие, защелкивающиеся на хитрые замки, металлические браслеты, инкрустированные отполированными до блеска овальными красными камнями. Каждый из десяти делина люс был размером с ноготь мизинца и сидел в своем гнезде, накрепко зажатый короткими иззубренными лапками. Под каждым из них на пластине выгравирован простой защитный джумат. Каждый из них сможет выдержать и поглотить по паре ударов не самого сильного мага до того, как разрушится с яркой вспышкой и грохотом.
Золотоглазый на бегу присматривал место первой засады. Нужна узкая тропа, с одной стороны отвесный склон, изрезанный щелями, готовый при первом толчке осыпаться оползнем, с другой не помешает обрыв, лишенный даже призрачной возможности за что-то уцепиться. Ни кустов, ни травы, ни прочных скальных отрогов на как можно более крутой стене быть не должно. Мягкие и рассыпчатые по сравнению с отрогами Джинунг, скалы, в избытке предлагали и первое и второе, но вот местечка, куда можно было спрятаться самому и спрятать бахан, на изгибах тропы не попадалось.
Звуки погони приближались.
Но вот, после очередного поворота боги гор дали благоволение. Тропа, выбитая на крутом склоне дважды резко изгибалась, несколько вертикальных складок обнажали багрово-красное и ярко-оранжевое нутро, из теней, резко и четко расчерчивающих почти отвесный, вставший на дыбы и нависающий над тропой скальный отрог, тянулись сухие, едва живые ветви, цепкими корнями из последних сил скрепляющие камни.
Достаточно одного толчка.
Туда, где простилался не совсем отвесный, но все же довольно крутой склон, усыпанный мелким гравием и песчаной пылью. Туда, где влага выступала мелкими каплями на золотистых граненых боках камней, играя яркими бликами в лучах заходящего солнца. Судя по виду, склон в любой миг был готов сорваться грязевым селем, уносясь вниз, в темное, исходящее гнилостным ароматом, ущелье.
Двойной изгиб тропы позволял скрытно и относительно безопасно увидеть результат засады.
Бахан был надежно, но не слишком глубоко устроен в одной из щелей. Тонкий длинный огненный шнур запален, когда шум тех из кесэт Бута, кто рискнул отправиться в погоню, приблизился достаточно, чтоб было возможно пересчитать их по походке. Горы, лишите гостей своих внимания, отвлекая золотом.
Ровное дыхание начинает счет.
Десять.
Огонек с треском бежит по тонкой хлопковой нити.
Девять.
Золотоглазый, проследив за искрой, разворачивается и резко увеличивая скорость, почти не скрывая звук шагов, бежит к следующему повороту.
Восемь.
За спиной раздается улюлюканье, когда первый поводырь в черном и красном выскальзывает на нужный участок тропы.
Семь.
Три, пять, шесть приспешников в потрепанных пропыленных одеяниях выходят к скальному отрогу.
Шесть.
Золотоглазый ныряет за поворот.
Пять.
Выдох, усмирить колотящееся сердце, холодную пепельную вьюгу внутри, почуявшую вдруг слепых охотников.
Четыре.
Два мага в длинных, метущих золотой песок черных одеждах, неспешно вышагивают по тропе, разворачивают слепые бледные лица в его сторону.
Три.
Кто-то из магов отдает приказ, вытягивая руку.
Два.
Поводырь встревоженно кричит, увидев пляшущий в тени, среди тонких колючих ветвей огонек. Но поздно.
Один.
Бахан взрывается с гулким звуком, запускающим череду откликов.
И горы отзываются протяжным мучительным стоном, просыпаясь от кошмарного сна в первый, может быть раз, со времен катакана.
Горы кричат, свободные от оков.
И никто не успевает уйти.
Все, кто стояли под нависающей скалой сметены рушащимся камнем, пробиты осколками, бессмысленной кровавой кучей свалены на откос, и вместе с тропой исчезли внизу под шум, скрежет и крик грязевого водопада.
Еще миг и все затихло, только эхо криков осталось гулять среди скал, скрытых золотой пылью. Да шелест все осыпающейся тропы. Еще несколько мгновений и разрушение дойдет до поворота.
Золотоглазый прикусил палец, оставляя метку благодарности. Джумат, надежно спрятанный в памяти две сотни сезонов, лег на шершавый камень с отпечатками древних зверей, камень, когда-то бывший морским песком.
Не дожидаясь оставшихся преследователей, золотоглазый уже давно не маг стремительно последовал за ушедшим далеко вперед отрядом.
Время подумать о том, как применить второй бахан.
Золотоглазый, уже давно не маг, на бегу листая страницы в замке памяти, улыбался, показывая солнцу, небу, горам, почти забытые клыки. Не зря, не зря бывший пенья, перед объездом за море
