основном говорит офицер. Взгляды, то влево, то вправо, частые указующие жесты. Всё ясно — мы видим отчёт.
Воин однозначно рассказывает, кто куда из ватажников направился в последнее время и кто, соответственно, откуда вернулся. Скрывающийся под личиной Брона гахар, наверняка, собирал информацию данного плана с момента своего возвращения из прошлого похода. Разумно. При таком подходе к выбору маршрута шансы наткнуться на конкурентов, как и просто попасть в ранее прочёсанный другой группой охотников сектор существенно уменьшаются. Я бы тоже так поступил.
Ну всё. Серебро из кошелька ватажника перекочевало в карман командира имперцев. Брон зовёт своих. Тронулись. К моему удивлению, вслед за купеческими — на запад по тракту, но уверен, свернём раньше них. Или позже. Не сомневаюсь, что гахар знает, что делает. Может быть и не так плохо, что в свой первый поход на материк носитель идёт именно под предводительством врага человечества. По крайней мере этот Брон не может быть дураком априори. Ему выгодно вернуть домой свой отряд в максимально полном составе и с хорошей добычей. Надеюсь, всё сложится хорошо.
Глава одиннадцатая — Шипучка
Первые три дня охоты прошли без охоты. С утра до ночи, прерываясь лишь на короткие привалы, чтобы поесть, мы топали сначала по тракту вдоль моря, а после по лесу уже от него. Какой уж тут зверь, когда две с гаком дюжины мужиков плотной гурьбой прут без всякой тропы, не пытаясь таиться? Мирный загодя весь с пути удирает, хищный слишком умён, чтобы на такую силу бросаться. Даже ночью спокойно вокруг костра спим. Слишком много нас. Шестилап и тот не полезет, если не совсем уж могучий и старый, а таких вблизи форта не встретишь.
— Лес, что? Лес большой толпе, если хортов рядом нет, не опасен. Стайный хищник тут только волк. Вот до травяного моря если дойдём — там зверь лютый. Клювобои на открытом месте поймают — погибель. Хурлы выследят — тоже живым не уйдёшь. Зубан встретится…
— Тебе, Сиплый, и соболя хватит, — перебил словоохотливого соседа коренастый дядька по кличке Топор.
— Ты бы хоть рыси сказал, — в шутку обиделся тот.
— Радуйся, что не куницы.
— А, что? Есть и куницы такие, что человеку вмиг горло вскроют.
— То ты с норками путаешь. Вот та зараза, когда дорастёт до размеров козы — кого хочешь порвёт. Смотри в оба, когда возле речки окажемся. Они воды держатся.
— Да какая тут речка? Только Тая в паре дней пути на закат. Кабы Брон за неё нас вести собирался, так по тракту бы по мосту перешли, а за ней уж свернули. В Шипящее ущелье идём. Вот увидишь.
Невольно подслушанный разговор породил в свою очередь следующий. Чуть отстав от болтливых охотников, я пропустил вперёд Брава с Хобой и поравнялся с Айком.
— Про Шипящее ущелье слыхал что? — спросил я у друга.
— А как же, — откликнулся Айк. — Знаменитое место. Там ручей через кряж в скале дырку пробил. Весной бурным потоком шумит — не пройти. Зато с лета воды мало-мало. Одна из любимых дорог кочевого зверья. Как раз между травяным морем и заливными лугами Таи. Даже мамонты там, бывает, проходят. А что, Брон сказал — туда топаем?
— Не. Трёп Сиплого с Топором чуть подслушал. Разве с Брона что вытянешь? Получается, для охоты удобное место? На выходе засадой сесть можно?
— Да по-всякому можно. И засадой сесть, и двумя отрядами в клещи взять, по горе обойдя. Вёрст семь-восемь в длину то ущелье. Ширины же, где десять, где двадцать саженей всего. Сам Единый ловушку воздвиг. Только мы не туда идём.
— Почему? — удивился я.
— Потому, что не доросли ещё.
— Это, как так?
— Там очередь целая. Из ватаг, что посильнее нас будут. Слишком уж удобное место — постоянно кто-то в Шепучке охотится. Не туда мы идём — зуб даю. Больно велик риск остаться ни с чем, чтобы Брон нас туда потащил. Топать ведь далеко. В одну сторону две недели без малого. Вот придём, а там занято. Турнут нас — и весь поход насмарку. Да и поздновато уже туда лезть. Зима скоро. До больших холодов нужно вернуться успеть. Я специально узнавал — к межсезонью уже в Граде будем.
Я расстроился. Навыдумывал себе только, и вот — всё обратно раздумывай. Мы тут, ясно — не богатыри все. И одарённых, если меня бесполезного не считать, у нас нет. На крупняк настоящий не замахнуться. От хозяина леса, или зубана какого бежать бегом только. Нам поменьше бы зверя, попроще, но, чтобы много его — стада целые. Чтобы бей — не хочу. Чтоб из лука куда ни стрельни — везде попадёшь. Эх…
— И где мы, по-твоему, тогда охотиться будем? Я ещё тут про травяное море подслушал.
— Нашёл кого слушать. Болтуны эти прежде только на Муне охотились. Тоже ведь, как и ты, деревенщина. К травяному морю нужно было от форта налево сворачивать. Так-то и отсюда, конечно, к его краю при желании можно дотопать, но к восходу большой язык есть, что почти к самому океану спускается и к Великой реке жмётся. У кого кишка не тонка, туда ходят. Слышал, что как раз там сейчас Удальцы Ратибора и Чёрные Гранта. Они могут, мы нет. Нас в студёной степи мигом схарчат.
— Тогда, где же…
— Так здесь же, — кивнул Айк на бесконечные ряды сосен, что лишь изредка сменяясь в низинах осыпающимися вовсю лиственными деревьями, устилали нам путь сухой хвоей уже третий день к ряду.
— В лесу что ли? Тогда чего ждём? Куда топаем? Зверь есть — следов много встречается.
— Слышал присказку? Чем дальше в лес, тем старше зверь. Время есть. Отойдём подальше от тракта и примемся овражки, ложбинки прочёсывать. Мы же поверху, гребнями холмов в основном топаем, если ты не заметил. Кабан тот же, внизу стоит больше. Олень, зубр, лось тоже. Хищник же, в отличие от тебя, знает, где добычу искать — там же бродит. Вот увидишь, день-два — и начнётся охота. В Шипящее ущелье он захотел. Тоже мне важна-птица.
* * *
Но Айк в кои-то веки ошибся. Прошёл день, два, три, пять, а мы всё идём и идём. Народ уже роптать начал, но Брона не прошибёшь. Он какой-то не от мира сего. С утра
