и так далее. Так они надеются. И тогда, может быть, турпоход окончится удачно. Если с погодой повезет. Только учти: американские карты территории нашей страны к ввозу запрещены.
Как так?
А вот так. Секрет это — топографические карты. Пользуйтесь теми, что выдают в туристских организациях. Только они не на всякий маршрут найдутся.
И я ответил ребятам, что сам ни разу не турист, балластом в походе быть не хочу, и вообще, у меня совсем другие планы.
И даже не предложил денег.
Потому что насмотрелся страшных фильмов о героях, которые идут и идут в заброшенный дом, стоящий в таинственном и запретном лесу. Идут — и пропадают. Так и хочется им сказать: дуралеи, оставайтесь дома! Нет, не слышат.
А Лиса и Пантера решили написать повесть о продотряде, поехавшем в девятнадцатом году в далекое село собирать с несознательных крестьян зерно для голодающей армии, поехавшем, и бесследно исчезнувшем. Вместе с далеким селом исчезнувшем. И только двадцать лет спустя обнаружилось, что…
Пишите, девушки, пишите.
Так я и дошёл до нарзанной галереи. Выпил предписанные полстакана доломитного нарзана, прошёлся вдоль замерзшей речки Ольховки, подумал — не подняться ли назад своим ходом, но решил последовать совету доктора. Вышел на привокзальную площадь, и на такси поднялся к санаторию.
Правильно сделал.
Успел отдохнуть, успел переодеться к ужину, и был вознагражден одобрительными взглядами официанток. Подозреваю, одна из причин, по которой я нахожусь здесь — необходимость производить впечатление. Пусть иностранцы видят, что советский человек спортивные костюмы носит во время занятий физкультурой, а вечером носит костюмы вечерние.
Зал был наполнен едва наполовину: и не сезон, и часть отдыхающих сейчас в городе. В концертном зале выступает Эдита Пьеха, а кто-то предпочитает еду ресторанную — острую, кавказскую, с вином или даже коньяком. А здесь нет. Здесь еда диетическая.
А мне и нужна диетическая. Стол 15 по системе Мануила Певзнера. Мой вес сейчас шестьдесят восемь. Достигнуть семидесяти за две недели — возможно ли? Главное, чем прирастать буду, Сибирью? То есть жировой тканью, или мышечной?
И того, и другого! В равной пропорции. Ну, это в идеале, а как получится, так и получится.
В третьем корпусе свой обеденный зал. Чтобы иностранцы не видели, чем питаются люди остальных корпусов, или, наоборот, чтобы поправляющие здоровье советские люди не видели, чем кормят иностранцев?
А кормят их, иностранцев, а заодно и меня — хорошо. Как положено. Потому что в меню указывалось не только название блюда, но и размер порции с точностью до грамма. Нет, весов у меня с собой не было, но они стояли на отдельном столике. Да и глаз-алмаз говорил — всё здесь правильно. И директор санатория самолично проходящий между столиками, и желающий всем приятного аппетита — на английском, немецком французском и испанском языках. Может, и даже наверное, кроме трех-пяти фраз на каждом из языков он и не знает, — но к делу подходит ответственно. Вверенный ему коллектив контролирует, направляет и ведёт. По намеченному XXV съездом курсу, разумеется.
Откуда я знаю? Дедукция и индукция здесь ни при чём. Меня ознакомили с личным делом директора. И ещё нескольких человек. Так, в порядке уяснения позиции. Полковник Батырбаев, мой непосредственный начальник, отказать не мог: в санатории будет отдыхать дочь члена Политбюро, лицо охраняемое, и я не только могу, но и обязан знать, кто есть кто. Полковник Батырбаев, не без оснований, конечно, считает меня мёртвой душой в «девятке» — как бы служу, но как бы и не служу, получил должность «по блату». С другой стороны, в Ливии проявил себя достойно, имею ранения, имею правительственные награды, и вот в Дубраве не оплошал — ладно, служи, служи, а там посмотрим — так я расшифровал осторожные взгляды полковника Батырбаева в мою сторону. Ну да, полковника, не могу же я все вопросы решать с Тритьяковым, у товарища генерала и без меня забот хватает. И с полковником мы обсудили легенду — мол, я человек блатной, делаю карьеру, и буду в санатории с негласной проверкой. Инкогнито из Москвы. То есть, конечно, не инкогнито, не может чемпион мира по шахматам остаться незамеченным. Инкогнито в смысле что никто не должен знать, что я служу в «девятке». Никто, кроме Анатолия Анатольевича, который создаст мне условия и обеспечит поддержку. Для окружающих внимание Анатолия Анатольевича ко мне — это внимание к чемпиону мира, герою Советского Союза, и человеку, не чужому члену политбюро товарищу Стельбову. Вполне достаточно для того, чтобы отнестись к отдыхающему Чижику с особым вниманием и особой чуткостью.
Видно, из чуткости меня посадили за столик с генералом. Натуральным генералом, правда, в отставке. Нет, он был в штатском, но о своем генеральстве сообщил сразу, при знакомстве.
— Как интересно, — ответил я, и представился в ответ:
— Чижик. Михаил Чижик.
— Тот самый? — спросил генерал, показывая, что не чужд современности.
— Других таких на свете нет, товарищ генерал.
— Без чинов, без чинов. Зовите меня просто Дмитрием Николаевичем.
— Почту за честь, товарищ генерал!
Генерал хмыкнул. На вид ему было лет шестьдесят, максимум — шестьдесят пять, но я знал, что генерал-лейтенанту Медведеву недавно исполнилось восемьдесят.
Ужинали мы не торопясь, как и предписано профессором Певзнером.
— Как же вы, Михаил, оказались здесь, в третьем корпусе? — спросил генерал.
— По путёвке, как ещё. А путевку дало мне «Динамо», спортобщество. Подготовка к чемпионату страны.
— Так вы динамовец?
— Динамовец. А вы?
— Тоже.
Генерал впал в задумчивость, и более вопросов не задавал.
Я тоже, хотя так и подмывало спросить, почему везде написано, что Дмитрий Николаевич Медведев скончался в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году, в звании полковника?
Ну, значит, так нужно было — тогда. В пятьдесят четвертом.
Я поднялся в свой номер, на пятом этаже. Хороший номер, но однокомнатный. Впрочем, сойдёт. Зато с видом на Эльбрус.
Я подошёл к окну. Солнце давно село, зато полная луна светила ярко, и снежные вершины Эльбруса во тьме выглядели особенно таинственно.
Я отвернулся: не стоит смотреть на гору слишком долго.
Чревато.
Глава 17
15 ноября 1978 года, среда
Прогулки при солнце
Скучно одному. Скучно и непривычно. В прошлый раз, пять лет назад, нас было четверо: я, Лиса, Пантера и Антон. Прошло всего ничего — и я один.
Ну, ну, не стоит преувеличивать.
Девочки заняты делом, их план замысловат, но если удастся задуманная комбинация — это будет штука, не уступающая моему чемпионству. И они скоро приедут.
Антон же и рад прилететь, но… Что выросло, то выросло. Да и хватит с него. Он может с
