я переживаю за тебя, — Эмили вошла и как раз перезагрузка закончилась.
— Все хорошо, заходи.
— Смотри, что я привезла, — она достала из-за спины бутылку виски с двадцатилетней выдержкой.
— Ничего себе, где ты его взяла?
— Дедушка Эндрю подарил нам его в честь помолвки.
— Так может, ты лучше выпьешь его с Эндрю?
— Нет, он сам мне ее отдал, а сам достал свежую бутылку и поставил ее в шкаф, сказав, что через двадцать лет мы ее откроем. И он прав, у нас с ним еще вся жизнь впереди. Так что неси бокалы.
Я не стала отказываться, ведь я бы сейчас хорошенько выпила.
— За нас, — сказала Эмили первый тост.
— За нас, — я сделала глоток приятного на вкус виски. Я открыла глаза в своей постели. Голова ужасно болит, а тело ватное. Посмотрев на часы, я увидела, что уже не утро, а полдень. Из вчерашней ночи я почти ничего не помню, лишь надеюсь, что мы ничего не натворили. Встав с постели, я хотела проведать Эмили, но моя голова закружилась, и я побежала в туалет, где меня стошнило…
— Тебе тоже плохо? — хрипло спросила девушка, у которой были взъерошены волосы, помятая одежда и размытая туш, и этой девушкой была моя подруга.
— Ага, — промычала я над унитазом. Вернувшись в постель, я больше с нее не вставала. Я весь день пила воду и спала. Проснувшись около восьми часов, я поняла, что меня, по крайней мере, больше не тошнит, и я могу встать. Идя по коридору, я услышала, что Эмили что-то готовит и мой желудок потребовал еды своим урчанием.
— Я приготовила суп, тебе нужно поесть. Я молча села, и Эмили поставила передо мной куриный суп.
— Эмили, мне завтра идти на премьеру книги, — завопила я, — как я надеюсь, что ее никто не читал и никому не нужно будет ее подписывать.
— Все будет хорошо, до завтра ты выспишься, и будешь спокойно раздавать свои автографы, — успокаивала меня она.
— Но, несмотря на такое состояние, мне понравилась сегодняшняя ночь, хоть я почти ничего и не помню.
— Ты не помнишь?! — возмутилась она.
— Нет, — невинно ответила я.
— Так, сейчас будем освежать тебе память. Доев вкусный суп, мы легли в мою кровать, и Эмили поведала мне о сегодняшней ночи. Оказывается, я и пела, и танцевала, и смеялась, и даже плакала, рассказывая о нем. Слушая все подробности, я уснула и это все переросло в сон.
— Адамс, просыпайся, ты опоздаешь.
— Сколько времени?
— Двенадцать.
— Сколько?! — я вскочила с кровати и побежала в душ. Как же я хотела сегодня отлично выглядеть, я всю неделю представляла себе сегодняшнее утро, но в мои представления не входило опоздание. До выхода у меня было три часа, поэтому я постаралась успокоиться, чтобы все хорошо сделать. Выйдя из душа, я села рисовать макияж, а Эмили тем временем крутила мои локоны.
— Ты решила, что будешь одевать?
— Думаю нужно платье, да?
— Конечно, это даже не обсуждается.
— Открой гардероб и выбери мне какое нибудь, я доверяю твоему вкусу.
— Вот, это идеально подойдет, строгое, и в тоже время нарядное, с классикой никогда не ошибешься, — Эмили выбрала простое бардовое короткое платье с закрытой грудью и открытой спиной. Мне понравился ее выбор. К трем часам я стояла у зеркала с милыми волнистыми локонами, нежным макияжем, в сексуальном платье, которое очень украшало мою фигуру и в черных ботинках на каблуке.
— Я волнуюсь, — сказала я Эмили, крася губы в красный цвет.
— Все будет хорошо, пойдем, такси уже ждет. Мое сердце бешено колотилось. Я смотрела в окно, где проносился красивый город, и терла свои вспотевшие руки. Я боялась, как школьница перед экзаменом. Боялась критики, плохих отзывов, для меня лучшим было, чтобы никто не пришел и все забыли вскоре про эту книгу. Откуда во мне столько страха, я ведь всегда смотрела в глаза ему, но сейчас он меня одолевает. Если бы не поддержка подруги, я бы сейчас остановила такси и убежала домой. — Приехали, выходи.
— Нет, я не пойду, — выпалила я.
— Рэйчел! — Эмили проговорила мое имя, как моя мама, которая была недовольна моим поведением.
— Ладно, иду, — жалостно сказала я и нехотя покинула машину. — Хоть бы никого не было, хоть бы никого не было, — словно заклинание бубнила я под нос. И вот открывается дверь магазина и передо мной около сотни человек. Ступор овладел моим телом, и я на мгновенье остановилась, но, когда в мою сторону посыпались аплодисменты, я всем улыбнулась и более уверенно пошагала к столу, у которого я должна раздавать автографы. Передо мной выстроилась очередь. И первые двадцать человек говорили только хорошие слова, и мне стало уютно здесь, мой страх исчез, и я с удовольствием писала, теплые слова на страницах своих книг и фотографировалась с фанатами. Я уже машинально ставила подписи на страницах и даже не поднимала глаза на подходящих ко мне людей, но вдруг вместо моей напечатанной книги мне дали на подпись оригинал, который я оставила в чужом мерседесе. Мне было страшно поднимать глаза и что — то говорить, ведь было очень стыдно. Но тут заговорил хозяин мерседеса.
— Интересно, как твоя книга оказалась в моей машине, — я узнала этот сладкий бархатный голос. Перед моими глазами потемнело, и я подняла их. Он стоял передо мной словно ангел. На нем был дорогой костюм, его аромат приводил в эйфорию, а на лице была все та же трехдневная щетина. О боже, это был он, Паркер Грин, черт его возьми. За секунду я рассмотрела в нем все: его волосы, губы, одежду, даже то, что на его идеальных пальцах нет обручального кольца, но я так и не смогла заглянуть в его глаза…
— Рэйчел, здесь из одного журнала просят твою фотографию, пусть фанаты подождут, — ко мне подбежала хозяйка магазина, схватила меня за руку и потащила к фотографу. Мое тело шло за хозяйкой, а сознание сидело за столом и продолжало его рассматривать. Вдруг яркие вспышки ослепили меня, и я поняла, что фотосессия окончена, а я можно сказать на ней не присутствовала. Журналисты из журнала что-то спрашивали у меня, но я, даже не посмотрев на них, побрела обратно к столу, прострация снова вернулась. Придя обратно, его уже не было, и я начала задыхаться. Он был нужен мне, как воздух, он и был моим воздухом. Я высматривала его в толпе, но в ней было так много мужчин в черных костюмах, а из-за нехватки воздуха я не могла внимательно их рассмотреть.
