следы, уходит от собаки, — объяснил я.
— Почему же мы тут стоим?
— А где, по-твоему, надо?
— Там, где собака, — совершенно точно определил Юрка.
— Там зайца давно уже нет.
— А где же он? — настойчиво выспрашивал Юрка.
— Где же он?.. — машинально вслед за Юркой произнес я.
И тут меня подбросило, словно на пружинах. Заяц пушистым белым комом, как пуля, промелькнул между кустами, перемахнул через просеку и был таков. Я вскинул ружье, но никого уже перед собой не увидел, кроме Юрки.
— Ложись! — не своим голосом крикнул я.
Юрка, как подкошенный, рухнул в снег. Я бросился вслед за беляком, но было уже поздно. Услышав наши голоса, заяц, точно настеганный, улепетывал во все лопатки. Момент был упущен такой, что у меня вся спина покрылась испариной.
— Ну что ты тут вертишься? — закричал я на Юрку. — И что это вообще за дурацкая манера разговаривать на охоте?
— Я же ничего не видел! — поднимаясь на ноги, залепетал Юрка. — Я вас спросил… А он пробежал!
— Чего тут спрашивать? — не унимался я. — На охоте слушать надо и смотреть, а не спрашивать! Прозевали косого!
— Вы смотрели, вы и прозевали. А при чем тут я? — оправдывался Юрка.
— А ты для чего сюда приехал? Ты почему не смотришь? И потом, как ты держишь ружье? — все больше распалялся я.
— Как и вы, за спиной! — бойко ответил Юрка, но тут же снял с плеча свою одностволку и направил ее вслед убежавшему зайцу.
Меня это рассмешило, и я перестал сердиться.
— Ладно, Юрка, — сказал я. — Будем считать, что эта длинноухая бестия сумела нас обмануть. Только давай больше не разговаривать.
— Давайте, — согласился Юрка. Но, очевидно, это было не так просто, и он снова раскрыл рот: — А что мы дальше будем делать? Вот же Пискля прибежала.
Пискля действительно выскочила на просеку и, бросив на нас быстрый, как мне показалось, полный презрения взгляд, побежала по следу дальше. Голос ее постепенно стал удаляться от нас.
— Мы опять будем ждать здесь? — продолжал расспрашивать Юрка.
— Можно, конечно, и здесь, — ответил я, — только здесь мы ничего не дождемся. Перехватят косого наши друзья. Где сейчас Пискля?
— Там, — указал Юрка в сторону гона.
— А заяц примерно на километр впереди. Вот там, — показал я. — Вся наша братия побежала ему наперерез. Но мне кажется, что они слишком взяли вправо.
И тут я решил немного схитрить. Уж очень невероятным казалось мне, чтобы Юрка мог бегать по лесу бесшумно. Какой толк было посылать его на лучшее место? Все равно он не сумел бы выйти на зверя, не спугнув его. Я прикинул направление и направил Юрку с таким расчетом, чтобы он не дал зайцу забежать влево.
— Вы думаете, что я его увижу? — словно разгадав мои мысли, спросил Юрка.
— Есть шанс, — уклонился я от прямого ответа. — По-моему, стоит испытать твое охотничье счастье.
— Тогда дайте мне еще один патрон, — попросил Юрка.
Я дал ему два, Юрка, проворно сунув их в карман, быстро побежал к кустам. И тут меня неожиданно охватило беспокойство. Парнишка только начинает охотиться с гончей. А что, если бухнет по собаке? Впопыхах и со старыми охотниками случается такой грех. Заволнуется, не разглядит, выстрелит на шорох, и поминай Писклю, как звали.
— Юрка! — громко остановил я его. — Будь осторожен! Собаку не застрели.
Юрка остановился и обиженно посмотрел на меня:
— Что я, сумасшедший?
— Ты слушай, что тебе говорят! Ишь тоже промысловик! — рассердился я. — Вот отберу сейчас патроны!
Юрка понимающе кивнул головой и скрылся в кустах. Больше я его не видел до самого конца охоты. Пискля, между тем, гнала все азартней, и я побежал вдоль просеки в надежде перехватить беляка в конце первого круга. Конечно, больше шансов было встретиться с ним на лежке, но там уже заняли свои позиции Борис Иванович и другие мои друзья, так что мне следовало надеяться только на свои ноги да на счастливый случай.
Просека заканчивалась открытой поляной, словно ручей, неожиданно разливающийся в широкую пойму. По краю поляны, густо заросшей молодым ельником, путь зверя был надежно скрыт от чужих глаз, и я без колебаний облюбовал для себя местечко среди заснеженных елок.
Пискля тем временем продолжала гнать по кругу. Но скоро свернула круто к центру. Вероятно, зайца отпугнули наши товарищи. Он шарахнулся в сторону и увлек за собой собаку. Я это и предвидел. Значит, Юрка был послан правильно. Мне оставалось теперь только ждать, кто из них первым заметит кого: заяц Юрку или Юрка зайца. В этот момент ко мне подошел Данила.
— Видел? — полушепотом спросил он.
Я кивнул головой и показал жестом приблизительный размер зайца.
— Чего же не стрелял?
— Юрка помешал, — признался я. — Вертится, как юла!
— А где он сейчас?
Я махнул рукой в центр круга. Данила сразу забеспокоился.
— Как же вы его одного послали? Еще собаку застрелит.
— Не застрелит, — постарался убедить я его. — Парнишка толковый. Не гляди, что озорной.
Данила не очень доверчиво посмотрел на меня.
— Лучше б все-таки так не делать, — буркнул он и отошел в сторону.
Я видел, как он стал под развесистой елью и что-то долго бормотал. Всегда приветливо улыбающееся его лицо стало озабоченным. Он насторожился и, подавшись вперед, внимательно прислушался к тому, как собака распутывала петли. Голос ее теперь то замирал, то раздавался с новой силой. Заяц должен был показаться вот-вот. Вдруг впереди раздался выстрел. Пискля злобно и вместе с тем как-то очень жалобно взвизгнула. Грохнул второй выстрел, собака взвизгнула еще раз, и все стихло.
Меня охватило предчувствие беды. И тут совершенно неожиданно уже в стороне послышался третий выстрел.
Не сговариваясь, мы с Данилой бросились к месту происшествия. Густой ельник мешал бежать. Ветки царапали лицо, снег валил с ног. Мы проскочили заросли и очутились на поляне. Сугроб на ней был взбит многочисленными следами. Повсюду виднелись капли крови.
— Так и есть, саданул! — застонал Данила. — Ведь говорил же!
Юрки на поляне не было. «Удрал, стервец! Натворил дел и удрал!» — подумал я и что было силы крикнул в чащу:
— Юрий!
— Иду! — раздался неподалеку его голос.
— Ты в кого стрелял?
— В лису! — бойко последовал ответ.
— Ну подожди, даст тебе отец «лису»! — не скрывая злости, пригрозил я. — Иди сейчас же сюда!
Данила разрядил ружье и несколько раз протрубил в ствол, как в рог. Монотонные звуки его призыва поплыли над лесом. Это был сигнал сбора.
— Как сердце чувствовало! — вздохнул он, чуть не плача.
Я не знал, что ему ответить, и на чем свет стал проклинать себя
