— Какое? — напряжённо спросила она.
Негромко хмыкнув, достала из рюкзака сигареты и закурила, колечками выдыхая сигаретный дым.
— Ты не сможешь работать как экзорцист. Я смогла лишь потому, что была на грани. Мне отчаянно хотелось исправить свои ошибки, поэтому я пыталась быть как они. Действовать агрессивно по отношению к мёртвым. Я была одержима местью.
— Я не понимаю.
— Марго, они изгоняют призраков. А мы их спасаем. Разная работа. Мы чуть ли не на генетическом уровне обязаны помогать мёртвым. А они их уничтожают, — негромко резюмировала.
— Ты хотела этого, да? Уничтожить Белого пса за то, что он убил твоего отца?
Марго наклонила голову вперёд и остановилась, как будто бы на белом снегу оказалось что-то занимательное. Я не сразу поняла, что она сказала.
— Он тебе рассказал! — выкрикнула обвинительно, моментально закипая. — Да как он…
— Да-да, он негодяй, посмевший выдать твою тайну, — устало заговорила она. — Так расскажи мне, как всё было на самом деле. Мне правда нужно это знать.
От её слов во рту сразу появился неприятный «хлебный» привкус, так бывает, когда выкуриваю за день слишком много сигарет. Мы спускаемся с горки и идём в сторону метромоста, на котором совсем недавно отпустила девушку-призрака. Кажется, что это так давно было.
— Я не знаю, как тебе объяснить то, что тогда случилось. Андрей рассказал события, но он понятия не имеет, что за всем этим скрывалось. Пожалуй, для тебя это будет один из самых важных уроков в жизни медиума.
Останавливаюсь у моста, наблюдая за проезжающим поездом. Тут гораздо холоднее, чем наверху, по телу прошла нервная дрожь, и Марго выглядит замёрзшей. Но здесь так пусто, ни единого прохожего, никого, поэтому не двинулась с места, только достала очередную сигарету, и вновь закурила, давясь горьким дымом.
— Когда мне исполнилось тринадцать лет, отец вновь женился и я возненавидела его. Я считала его предателем мамы и меня. Он ввёл в нашу маленькую семью женщину и её десятилетнего сына. Кроме Михаэля, мне некому было пожаловаться на свою боль. Некому было рассказать, насколько я зла и обижена. Так я сблизилась с Белым человеком. Чем дальше я отдалялась от отца, тем ближе подвигалась к нему. Со временем он стал для меня и наставником, и отцом, и другом, а спустя год влюбилась так как умеют влюбляться только подростки. Безжалостно и беспощадно, на грани, на полном максимуме. Сейчас мне проще вспоминать об этом, но то, что было… это было прекрасно, — говорю не кривя душой. — Он водил меня на Изнанку, показывая только самое лучшее и удивительное. Тот пляж, на котором мы были показал именно он. Михаэль заменил мне весь мир. У меня не было друзей, не было никого, с кем могла поговорить кроме него. Отец верил в подростковый период и не трогал, он не понимал, насколько глубоко я падаю. Насколько быстро мне стало не хватать наших редких вылазок на Изнанку. Та реальность — единственное место, где мы могли касаться друг друга, заниматься любовью, чувствовать биение наших сердец. Не думай, что говорю излишне высокопарно, я была несовершеннолетней дурочкой. Влюблённой настолько, что не замечала, как быстро начал меняться возлюбленный. Не слышала то, что он говорит, не видела то, что делает. Когда исполнилось восемнадцать, он пообещал сделать особый подарок, который изменит всю мою жизнь. Сложно сказать о чём тогда думала, мне казалось, что он подарит настоящее волшебство. Я была так наивна. Спустя несколько недель мы с семьёй должны были вместе отправиться на море по случаю моего совершеннолетия, я сделала вид, что больна и они отправились без меня. А я шагнула за Белым человеком на Изнанку точно так же, как это сделал твой брат.
Выбросив сигарету, уставилась на молчаливо слушавшую Марго. Мы так похожи в том, что пережили… Она понимает, о чём говорю. Предательство знает нас обеих.
— Он сделал всё, чтобы я не поняла, что что-то не так. Время текло так медленно, тогда как в реальности шли дни. Поездка была рассчитана на два месяца, по договорённости, я должна была приехать к ним как только поправлюсь. Михаэль подделал мой голос, сказав им, что я нашла очень интересную работу, так что не смогу к ним присоединиться. Два месяца, Марго, этого времени хватило бы с лихвой, чтобы я умерла на Изнанке и осталась с ним, — тяжело выдохнув, сжала/разжала кулаки, переведя взгляд на застывшую реку. — Мне хватило ума поверить Харону. Хватило ума поверить совершенно незнакомому и опасному существу. Хватило ума поверить в то, что мой возлюбленный обманывает меня. Что он замыслил убийство. И я ушла.
— Андрей сказал, Михаэль преследовал тебя? — нарушила возникшую тишину Марго.
— Почти сразу, как вернулась стала носить голубые ленты, чтобы не видеть его и не слышать. Этого было недостаточно, Михаэль слишком хорошо меня знал. Он знал, что я не оставлю других призраков и буду стремиться им помогать. Он караулил меня, пытался дотронуться, поговорить, убедить в моей неправоте. Но знаешь, что самое смешное, — горько усмехнулась, — когда человек знает, что прав, он не молчит, не скрывает. Поэтому все слова Михаэля проходили сквозь меня. В одну из таких встреч он был настолько эмоционален, что я побежала и чуть не попала под машину. Это настолько напугало меня, что обратилась в Институт за помощью. И они согласились помочь мне изгнать его.
— Но всё пошло не так, — кивнула Марго.
Проведя задубевшими пальцами по губам, прикрыла глаза, вспоминая тот день. Ту боль, что причинила всем. Руки дрожат, ком в горле, но я продолжаю говорить, потому что Марго должна знать, что тогда случилось. Она не должна повторить мои ошибки, не должна идти по моему пути.
— Можешь ли ты поверить в то, что я не знала насколько он силён? Поверить в то, что я никогда не встречала его сподвижников? Поверить в то, что я была настолько наивна и глупа? Они погибли из-за меня. Мне хотелось бы ненавидеть его, но за что? За то, что он верит в свои слова? За то, что пытался выжить, ведь изгнание ведёт к водам Изнанки? Он умирает там и это происходит из-за меня, — на последних словах голос дрогнул, я закрываю лицо руками, пытаясь сдержать слёзы и успокоить забившееся сильнее сердце.
Марго подходит ко мне, прижимает к себе да так сильно, что не выдерживаю, реву как девчонка в голос, сбрасывая всю накопившуюся боль.
— Тише-тише, — шепчет она, утыкаясь мне в волосы.
— Я не смогла помочь ему, Марго, — говорю едва слышно. — Не смогла почувствовать его, не смогла открыть дверь. А теперь поздно.
— О чём ты? — спрашивает, отстраняясь.
— Когда ты ушла через зеркало, я встретилась с ним.
Нос заложило, в глаза как песком насыпали, горло раздирает сухость и влага одновременно. Все признаки простуды, но это гораздо сложнее — разъедающая нутро вина.
— Я знала, что он найдёт меня. Нам нужно было поговорить. Спустя столько лет, я была готова выслушать его и всё равно не смогла услышать. Не смогла понять, почему он так поступил. Те призраки, о которых знают на этой или той стороне по имени могут находиться там очень и очень долго. Столетия на Изнанке, нужно лишь только подпитывать своё имя делами, чтобы не забыли. Но рано или поздно и этой отсрочке приходит конец. Белый человек умирает несмотря на его внушительное количество последователей. Скоро он по собственной воле войдёт в воды Изнанки и исчезнет. Для него не будет двери, не будет туннеля, прохода, лестницы в небо, он растворится, как будто бы его никогда и не было. И всё потому, что я не смогла ему помочь! — закричала в момент, когда очередной поезд проехал над нами так, чтобы отчаяние затерялось в эхе, чтобы самой не слышать насколько это страшно.
