Однако поговорить с ним очень хотела, ибо перед тем, как делать такие смелые заявления, неплохо было спросить моего мнения! К замужеству я совершенно точно была не готова. Я планировала закончить университет, сделать карьеру журналистки и только потом обзаводиться семьей.
– Накрывайте стол на улице! – велел дед, довольно потирая ладони.
На волне общей радости они с отцом крепко обнялись, и мир был восстановлен.
Всей дружной толпой, больше мешаясь друг у друга под ногами, мы накрыли большой стол в беседке. Мужчины забыли о том, что собирались что-то обсуждать в кабинете, но дед с Генрихом периодически перешептывались в уголочке, а мы с Лерой ревниво на них посматривали, потому что нам тоже было любопытно!
– Сейчас дед уйдет, и мы у Генриха все узнаем, – решительно произнесла Лера, упирая руки в бока. – Развели таинственность!
– Поддерживаю, – согласилась я.
Мы с сестрой стояли в углу беседки, мама расставляла столовые приборы, папа нервно разжигал мангал, а Захар нанизывал мясо на шампуры, когда калитка открылась практически «с ноги», и в ее проеме показался злющий Серёня. За общей какофонией голосов мы даже не услышали звук подъезжающей машины.
Дядюшкины ноздри гневно раздувались, вены на шее вздулись, а суровый взгляд прожигал деда.
– Доигрался, пап? – налетел на него Сергей.
– О чем ты? – дед выпрямил спину, превращаясь снова в полковника, и шагнул на одну ступеньку ниже.
–– О том, что на меня заявление в собственную безопасность написали за превышение полномочий! И за то, что с важной свидетельницей вступил в интимную связь! Все, бать, я без погон остался, – процедил Серёня, спрятав руки в карманы.
– Что? – гаркнул дед, – Кто написал? Когда? Почему мне не сообщили?
– А ты уже и так достаточно сделал! И куда мне теперь? Вагоны разгружать?
– Я сейчас разберусь, – рявкнул дед, разворачиваясь.
– Па, он врет! – весело засмеявшись, вмешалась мама.
Серёня резко развернулся к ней с самым зверским выражением на лице.
– Что ты смотришь? Ты всегда, когда врешь, руки в карманы прячешь, и пальцы там скрещиваешь!
– Что за шуточки? – грозно поинтересовался дед.
– А нечего было лезть в мою личную жизнь! Вы тут все… Твою мать! Они снова обе тут… – Сережа схватился за сердце, заметив нас с Лерой. – Одна с младшим Нефедовым по обезьянникам шлындает, батя старшего на два часа закрывает! Вы обалдели? Это не семья, а филиал сумасшедшего дома!
– Я не понял, – тут же вмешался папа, – Аня, он о тебе говорит?
– Он пошутил, – тут же открестилась я. – И если вдруг ты мне не веришь, то Захар меня уже отругал!
– Ах, Захар!
– Да, это он за мной приехал, забрал, покормил и сделал очень строгое внушение! Я впечатлилась!
– А ты где был? – уточнил папа у Серёни.
– Разбирался с похищенной невестой, – отмахнулся дядюшка, с прищуром присматриваясь к Захару. – Забей, Володя, тут без пол-литра не разберешься!
– Люда, ты все еще хочешь снова поехать в отпуск? – ласково так уточнил папенька. – Нас не было чуть больше недели, а наша дочь уже побывала в обезьяннике с сыном Нефедова и собирается замуж!
– Как – замуж? – поперхнулся Серёня. – За кого?
– Я ее на тебя оставил, а ты даже не знаешь, за кого? За друга твоего!
– Да? – дядюшка как-то странно улыбнулся. – Ну тогда желаю, чтобы вас семейным счастьем так по голове шарахнуло, чтобы эту наглую мордашку с загогулинами на голове больше ни один обезьянник нашей страны не приютил. Зохан, я тебе на свадьбу закажу цистерну валерьянки! Поздравляю, друг, даже морду тебе бить не буду, сам себя наказал! – Серега нервно усмехнулся и потер шею.
– Эй, ты о моей дочери говоришь! – не сдержалась мама.
Захар же невозмутимо отложил поднос с шампурами, вытер руки и подошел ко мне.
– Спасибо, друг, – широко улыбнулся он.
– Майор, уберите руки с талии моей дочери, вы еще не женаты, – душевно «попросил» папа.
– Папа! Отстань от них! – вступилась за нас Лера.
– Я еще не приставал! И до сих пор жду отчета о проделанной работе в кофейне моей жены!
– Он уже мне отчитался! – не смог упустить момент дед. – Дело под моим личным контролем!
Папа скрипнул зубами.
– Это все, конечно, очень здорово, – подала я голос. – Серёня, а где Яна?
– Дома у себя! А вы обе чтобы даже не дышали в ее сторону! Испортите мне невесту – выпорю обеих!
– Меня нельзя пороть, я беременна! – спокойно сообщила Лера.
Выражение лица дядюшки изменилось в мгновение ока. Сначала вытянулось, а потом он широко и открыто улыбнулся, быстро подошел к Лере и крепко ее обнял.
– Поздравляю, катастрофишна номер один!
– И я тебя! Ты скоро станешь дедушкой!
– Промолчать не могла? – пробубнил Серёня, но его настроение это нисколько не испортило. – Это нужно отметить!
– Собственно, мы и собирались! – подтвердила я. – Серёнь, как дела?
– Хорошо, – выдохнул он, – никогда не думал, что скажу это, но спасибо! Но больше чтобы нос в мои дела не совала!
– Ничего не могу обещать, – опустила я глаза, сделала шаг и тоже оказалась в объятиях дядюшки.
– А когда ты нас всех с новыми родственниками познакомишь? А то нам с Генрихом скоро уезжать.
– Началось… – закатил глаза дядюшка. – Генрих, когда первого родите, сразу за вторым. И ты, Зохан, не тяни! Может, хоть тогда угомонятся. Хотя Люда не угомонилась…
– Мы сразу после тебя, – любезно улыбнулся Давыдов, снова притягивая меня к себе и целуя в макушку.
Я бросила взгляд на папеньку, который под контролем деда жарил шашлык. Он хотел что-то сказать, но дед его перебил:
– Володя, ты их переворачивай, сгорят же!
– У вас всегда так? – шепотом спросил у меня Захар.
– Почти! Но частенько еще веселее. При тебе и Генрихе дед еще сдерживается.
– Давайте все за стол, – скомандовала мамочка.
Мы расселись за большим круглым столом. Справа от меня устроился Захар и постоянно добавлял в мою тарелку что-нибудь съестное, по другую сторону – Лера, супруг которой в точности повторял действия Давыдова. Матушка с умилением смотрела на наш квартет, папа недовольно кривил губы, а дед сверлил взглядом Серёню.
– Я жду подробностей! – не выдержал он наконец.
– Повез утром Яну домой. У порога встретился с ее семьей, пообщался с будущим свекром. Бать, ты нафига на него всех натравил? Даже Генриха приплел. Мужик вернулся из командировки, а его на два часа в обезьянник до выяснения. Оказалось, генерал Попов принимал личное участие. Бать, ну зачем?
