Врач поджала и без того тонкие губы, вспыхнула:
– Что вы себе позволяете?
– Нет, это что вы себе позволяете?! Я вам лично дал распоряжение на счет Сабо, – прогремел Теон, вставая. Отбросил в сторону планшет. – Вы нарушили все возможные требования безопасности и мои указания! Ваша подчиненная является организатором побега государственного преступника, а вы сидите здесь будто это вас не касается.
– Это еще надо доказать, что организатором, – врач порывисто встала. – Ваши сотрудники покинули пост и допустили халатность. Не надо перекладывать на нас огрехи в работе вашего ведомства.
Начальник криминальной полиции распрямился, внутренний следователь рвался придушить и медсестру, и врача, внутренний чиновник утверждал, что это не педагогично и делу не поможет.
– А креоник с кодами доступа и данными об отправке мусоросборников тоже мои сотрудники передали заключенному? Она, – он кивнул на притихшую медсестру, – даже камеры не удосужилась отключить! – следователь покачал головой, невесело добавил: – Дело-то трибуналом пахнет.
Девчонка всхлипнула, вытерла рукавом под носом:
– Я не виновата, правда. Меня попросили вывести пациента Сабо из медикаментозной комы, предоставили препараты, – она виновато покосилась на врача.
– Вам угрожали? – Теон включил запись на креонике.
Девушка мотнула головой и тут же кивнула, вытерла кулаком раскрасневшиеся щеки, в тонкой капиллярной сетке. Теон прищурился:
– Так да или нет? Вам угрожали? – юная креонидянка кивнула. – Кто это был?
– Я не знаю. Правда. Это было сообщение сигма-три. С точными инструкциями. Передали сегодня три часа назад, когда я собиралась на дежурство.
– Кто передал?
– Офицер… Клириканец, – она подняла бесцветные глаза: – У меня брат среди задержанных. Он ни в чем не виноват, его задержали за мошенничество с инфокартами. Этот человек… Он обещал ему протекцию. И свободу.
Она опустила голову.
– Вы сохранили сообщение? Препараты, которые вам переданы, где они?
Девушка полезла во внутренний карман, достала упаковку. Положила на стол перед Теоном.
Врач покосилась на нее, вздернула подбородок.
– Вот видите, Ираида была введена в заблуждение. Можем ли мы приступить, наконец, к исполнению своих обязанностей?
Следователь посмотрел на нее с мрачным удивлением.
– Боюсь, вам еще не скоро придется приступить к исполнению своих обязанностей, – он потянулся за планшетом.
Врач вспыхнула:
– Моя задача – оказывать медицинские услуги. Лечить. Я не участвую в этих ваших игрищах, – врач смотрела независимо и враждебно.
Тиль Теон угрюмо усмехнулся:
– Игрищах, говорите? Объясните это тем, кого уже вывезли с Тамту в катафалках, – он остановил запись разговора, вздохнул: – С вашими убеждениями вам не на закрытой станции работать, а раздавать гуманитарную помощь аборигенам Иллидия, – он встал, подхватил планшет. – Ну, я вам это с удовольствием устрою, – вызвал старшего опергруппы: – Проверить препараты, кем, когда изготовлены, выписаны, каково действие, для чего предназначены, кто мог распоряжаться. И проверьте данные по клириканцу, который их передал подозреваемой. Вскрыть кодировку сигма-три. Материалы дела передать Трибуналу для разрешения по существу.
Не оглядываясь, он вышел из кабинета. Стремительно направился к выходу из госпитального блока, на ходу вызывая начальника следственной бригады:
– Есть данные, куда были отгружены контейнеры?
– Да, господин Теон. По накладным груз три ноля двадцать передан на борт «Йосвиля», бортовой номер 01-00-4. Порт приписки Клирик 1.
Теон замедлил шаг, нахмурился:
– Кто судовладелец? – в голове пульсировала очевидная догадка, которая перечеркивалась мыслью, что не может быть так просто, так очевидно, так открыто. Так нагло.
Дежурный отозвался:
– Правительство Клирика. Это личный борт Грацца Иргана.
Тиль Теон резко остановился у лифта, развернулся к панорамному окну, выходящему на площадь Кроны. На губах замерла недоверчивая улыбка.
– Что? Повторите еще раз, кто судовладелец «Йосвиля»?
– Правительство Клирика, Грацц Ирган.
Пазл сложился. «Старый интриган решил играть наверняка», – внутренний следователь настороженно перебирал детали произошедшего, мысленно раскладывал по полочкам разрозненные элементы. Личный приезд Грацца на станцию сразу после завершения бунта и открытия безопасниками внешней транзакции, требование об аресте капитана Роговой, требование об энергоне. Сейчас в его руках еще и Сабо. Можно не гадать, что он натравит его на землянку. Отличная, уже списанная со счетов фигура в его игре, фигура, от которой всегда можно откреститься. Смертник.
В этом свете история выглядела совсем неприглядно.
Он вызвал диспетчерскую «Тольды»:
– Данные пеленг-группы по «Фокусу»?
– Отсутствуют. Мы не видим их на радарах.
Тиль Теон холодно поинтересовался:
– Вы хотите сказать, что несколько тысяч локаторов Управления и независимые диспетчерские вехи сектора не видят корабль? Он что, невидимка, по-вашему? Фантом?! Направьте все мощности на поимку фрегата. Подключите дополнительные фотонные регистраторы, отслеживайте по визирам. Добудьте мне их координаты!
Он шумно выдохнул и отключился.
Распахнулись створки пневмолифта, следователь шагнул внутрь. Подумав, вызвал диспетчерскую «Тольды» повторно.
– Свяжите с начальником станции. Немедленно. Выделенный канал. Кодировка сигма-три.
Он подождал, пока не покажется узкое лицо Удгрина в видеочате.
– Доброго дня, – приветствовал клириканец.
– Подключайте свои каналы и источники. Надо передать вашим подопечным, что игра приминает новый оборот: в дело включился известный им представитель Совета и освобожденный им Паль Сабо, – он мрачно выругался. – Не стоит говорить, что это означает. Где бы они сейчас ни были, клириканский флот их найдет или по визирам и локаторам, или через вашего сородича, который, смею утверждать, тоже находится на борту. И тогда я ничем не смогу им помочь, ясно вам?
Боз Удгрин насторожился:
– Что я должен им передать?
Тиль Теон отрезал:
– Им необходимо сдаться властям. Открыть пеленг. Прямо сейчас, сию минуту, чтобы мои люди нашли их раньше, чем Паль Сабо и клириканский флот. Оказаться под моим контролем для них сейчас – самое безопасное, – он уловил сомнение в глазах начальника станции: – Я не шучу, Боз. Боюсь, означенная особа в Совете уже дала команду на физическое устранение ваших знакомых.
– Они не первые, кто хотел физического устранения моих, как вы выразились, подопечных, – Удгрин усмехнулся.
