(Смешно было видеть чиновника такого ранга верхом на мохнатой крутобокой местной лошадке в живописном охотничьем одеянии с хвостами и зубами на причинном месте).
3. Зам главы таможенного союза Ико Са Акели. Вот он, кстати, оказался приличным наездником и, в отличие от замминистра, задницу не отшиб.
4. Начальник комитета безопасности Граны Кло Сье Ласко, тоже в расшитой орнаментами клана куртке с хвостами. Чем запомнился, что цвета не сине-чёрные знакомого мне горного района, а красно-бело-синие.
5. Ещё полдюжины чиновников рангом ниже.
6. Абио, служащий этаким мостиком между моими и правительственными интересами. Моими — потому что от начальства по поводу визитёров никаких указаний так и не поступило.
7. Полдюжины местных отморозков, до зубов вооружённых самодельными ножами, луками, пращами и охотничьими духовыми трубками. То ли это были ученики мастера, то ли «сампа» — авторитетные люди горного клана. Эти, кроме ритуальной одежды, ещё и не мылись неделю для приличия.
8. Двадцать три сопровождающих — охотников, проводников и просто бандитов.
9. Пятьдесят две местных лошади, четыре собаки и одна ручная аку — мелкий зверек вроде дикой кошки.
Зверек принадлежал замминистра. В первые же полчаса на него покусилась Кьё, подбив на это шумное дело четырёх чужих собак, оказавшихся как на зло кобелями.
Это была ещё одна причина, почему я не смог уснуть. Сначала ловили аку, потом разводили по разным углам леди и джентльменов.
Потом…
А что же было потом? Потом сработала сигнализация, отреагировав вообще Хэд знает на что…
Запахло едой, мокрые бойцы потянулись на завтрак. Вода в Ларице (после Тарге) казалась нам вполне пригодной для утреннего купания, там и умывались.
Гости ели отдельно. Развели костры, грели чай. За этикет я не беспокоился — Абио подскажет, если что не так.
Поесть бы самому? Но ведь опять в горло ничего не полезет.
Я прислонился к опорам наблюдательной вышки. Ветерок разгонял поднимающуюся от земли влажную духоту, пахло свежестью и гарью грантских костров.
Слава Беспамятным, долину мы дезактивировали. Всё-таки три корабля, хоть и перемолотых магнитными и торсионными полями, оказались очень приличным источником загрязнения.
Особенно доставляли куски обшивки и реакторов, устойчивые и к перепадам температур, и к агрессивным излучениям. Уничтожить их вряд ли что-то смогло бы, приходилось собирать и вывозить в специальных контейнерах на орбиту, с расчётом, чтобы мусор затянуло потом на солнце Граны.
Кажется, я задремал. Разбудил Рос, похлопав по плечу и сунув в руку бутерброд.
У него была с собой целая корзинка бутербродов и фляжка. Корзинка — явно из палатки Дарайи, в экипировку такие не входили.
Я откусил от бутерброда и даже не понял с чем он. Рос тоже взял бутерброд и откусил.
Мы жевали и молчали. То, что нас объединяло, было больше, чем слова. Или меньше. Так или иначе — говорить было не о чем.
Грантсы наелись и разбрелись по лагерю. Мои бойцы их искусно «не замечали», а если общались — то на ничего не значащие темы.
Никаких споров и драк. Всё — как на международном приёме — спины натянуты, аж звенят. «Старички» уже бывали раньше в обществе грантсов, а молодёжь в боевых условиях учится быстро.
Старейшина понял, что ничего интересного до вечера не будет, и отправился в палатку отдыхать. Экрист, вопреки стонам отбитой задницы, посетил соседнее село. Говорил там, как мне доложили, про социалку и урожай.
И тут, к счастью, вернулся Келли и вытащил из своих тайников две канистры самогона.
Грантсы слегка оттаяли, разбрелись по группкам. Опять развели свои костерки.
Я сослался на занятость, потому таможенник и начкомбез молча пили с Келли, на которого в присутствии гостей нападало особенно острое косноязычие. Впрочем, с самогоном они прекрасно понимали друг друга без слов.
Абио — смылся под шумок. Я, однако, наблюдал пристальнее всего именно за ним, и отъезд зафиксировал раньше, чем мне сообщил дежурный.
Вернулся Абио уже в темноте. Судя по съемке со спутников, ездил здороваться с соседней горой.
К вечеру в центре лагеря как-то сами собой собрались все — собаки, грантсы, тучи, но потом вызвездило, и на небо вылезли все четыре местные луны.
Абио, уставший и недовольный (как мне показалось), попросил выделить в центре лагеря площадку для «очень большого костра».
Я кивнул. Приказал сержантам посодействовать.
Они, как и я, замученные полуторасуточным ожиданием Хэд знает чего, развили бурную деятельность: соорудили вокруг кострища дырявую крышу из маскировочного полотна, похожую на бублик, приспособили для сидения зачехленные матрасы.
Грантские охотники набрали дров и сложили внушительного вида кострище.
Напряжение нарастало. Гости нервничали и поглядывали на перевал, который мы подсветили для безопасности.
Видно было отлично, но никто так и не появился.
Я отправил ребят спать, оставив десяток дополнительных дежурных, Роса с Неджелом и кое-кого из сержантов. Дарайю Рос уговорил остаться в палатке и к гостям не выходить.
Наконец, с оглядкой на перевал, гости развели костер.
Пришлось составить им компанию и разбудить ещё с десяток надёжных парней.
Мы расселись у костра рядом с грантсами — остепенённые гости и мои сержанты сели поближе, охотники и бандиты подальше, своим кругом.
У самого огня притулился костровой с палкой, чтобы следить за огнём.
Нас одарили резными деревянными чашками с местной водкой, специально привезённой в вонючих аутентичных бурдюках. Пить такую и не морщиться было невозможно.
Я тихонько послал Гармана на кухню за закуской.
Замминистра поднялся, справедливо полагая, что говорить тост в такой разношерстной компании придётся ему.
Он набрал полную грудь воздуха… И вдруг замер и сдулся, как плохо завязанный шарик.
В круг огня бодренько вошёл поджарый дедок с костыльком, им же потыкал сидящего у самого кострища охотника…
Тот подвинулся, и старичок сел. На лицо его упал отсвет, и я узнал великого мастера.
Хэдова бездна! Как он через периметр просочился! Это ж целый дед, а не керпи!
— Ну-ну, — мастер уставился на Изию Экриста, который выглядел как министр, только что разжалованный до клерка. — Чего замолчал-то? Говори, давай. Кто такие? Чего явились? Этих-то — он махнул палкой в сторону моих сержантов, — я давно знаю.
Экрист, судя по лицу, потерял дар божьей речи.
Мастер показал Неджелу ладонь, собранную в горсть и поднесенную к губам, и тот метнулся за водой.
Я кивнул сидевшему рядом бойцу, чтобы поторопил Гармана. Ребята быстренько организовали чай, принесли что-то из столовой.
Мастер, узрев бутербродное разнообразие, всплеснул руками и сделал такой откровенный жест сожаления, что нечего выпить. Своих сородичей и их выпивку он словно не замечал.
Дежурный тут же принес кувшин с самогоном. Этого добра, благодаря Келли, и у нас хватало.
Фляжки, стаканы и резные деревянные чаши тут же стали передавать по кругу: так было принято здесь в очень давние времена. Мастер улыбками и кивками усадил к костру даже моих дежурных.
Грантсы пили. Мастер шутил и балагурил. Дежурные как могли отказывались от самогона.
Ласко глотал спиртное не закусывая. Дедушка-старейшина дремал. Остальные как загипнотизированные подносили к губам чаши, стаканы или фляжки.
Не пил только Абио: он смотрел в огонь. И никто из сидящих рядом почему-то не осмеливался позвать его в этот мир и протянуть чашу.
Спустя сорок минут, мастер взял для верности сразу весь кувшин, там оставалось ещё больше половины, и подсел ко мне:
— Не знают, что делать, а? — спросил он, отхлебывая. — Пятьдесят лет учу, сто лет учу — ничего не понимают. Птицы бы уже города построили, мыши — горы срыли… — он сокрушенно покачал головой, отхлебнул из кувшина и протянул его мне.
— На-ка, попей?
Я глотнул осторожно. И замер: в кувшине была вода!
Видимо глаза у меня увеличились в размере.
— Понял? — спросил мастер, сощурившись.
Вода — символ женского начала…
— Дарайю позвать?
Мастер состроил уморительную гримасу: и смеясь надо мной, и удивляясь.
— А чего скажешь ей? — спросил он, жмурясь, как кот.
— Не знаю, — честно признался я.
— О! — обрадовался он. — И они, — взмах костылём в сторону Экриста со товарищи, — не знают. Меня ждали. А я не буду учить. Пойду я уже, — он похлопал меня по плечу. — Сам давай, расскажи. У тебя же готово? В кармане?
Я схватился за карман куртки, пытаясь сообразить, что у меня там.
Не надо совать в карман кинжал, пусть даже в ножнах. Оружие требует уважительного обращения.
Джоб ухитрился-таки наточить ритуальный грантский трехгранник, хоть это и казалось невозможным. Внешне наплавленный стальной горб на месте
